Из воды на берег выползла белая голова.
– Свят-свят-свят… – забормотал, бросив веревку и крестясь, Ивашка. Петрухе тоже стало не по себе.
– Это не утопленник, – успокоил их приятель Тадека. – Это бог Феб.
И тут только выяснилось, чем занимаются молодцы ночью, тайно, на берегу Вислы.
Захватившие Варшаву шведы вывозили все, что считали ценным, на баржах. В королевском замке они даже выломали мраморную напольную плитку. Две или три баржи, которым полагалось спуститься по Висле к морю и потом через море достичь шведских берегов, затонули, даже не отойдя от дворца. И вот нашлись умные люди, сообразившие, что до груза можно добраться и взять за него хорошие деньги. Богатые паны вновь строят дома – и в городе, и загородные, они охотно покупают мраморных богов, богинь и сатиров, не задавая лишних вопросов. Главное было – в лунную ночь выудить побольше этого добра, пока вода не стала совсем холодной.
Как бы то ни было, мраморные болваны спасли Ивашку с Петрушкой, а ныряльщики, согревшись, вывели их к более пологому склону.
– Карабеля, будь она неладна… – сказал Петруха. – Надо отыскать, а то Шумилов меня съест.
– Думаешь, эти изверги уже ушли? Не ждут ли они нас там?
– Бес их знает. Подойдем потихоньку. Может, что услышим.
– Может, и услышим. Палку, что ли, подбери…
Ивашка не хотел возвращаться – вдруг испугался правды. Что, как он порешил того подлеца, что первым напал на Петруху? Рубил-то со всей дури, и тот повалился, не вскрикнув.
Но во дворе было тихо.
Карабелю нашли не сразу, она отлетела к полуразрушенной стене, а вот кое-что неожиданное отыскали. Это была меховая шапка-«рогатывка», у которой спереди имелся султанчик из белых перьев, прикрепленный дорогой жемчужной пряжкой.
– Это ты с того налетчика, поди, сбил, – догадался Петруха. – Забирай добычу. Пряжку продадим, шапку выкинем.
– Нет, продавать ее нельзя. Может, мы по пряжке хозяина сыщем. Раз уж у нас враги тут завелись, неплохо бы понять, кто таковы, – рассудил Ивашка. – Только что мы Шумилову скажем? Извозились, как две свиньи…
– Скажем правду. Он должен знать, что нас тут кто-то выследил.
– Ох, и достанется нам!
– А как быть?
Шумилов не спал – ждал донесения. И дождался – правда, не такого, на какое рассчитывал.
– Дураки, – сказал он, услышав о странном приключении. – Выпороть бы обоих. Ну, показывайте шапку.
У Ивашки с Петрухой недостало ума прощупать «рогатывку», а Шумилов нашарил под ее подкладкой что-то твердое. Взяв засапожник, он подпорол подкладку и извлек вчетверо сложенный листок плотной бумаги.
Это был список прозваний – сплошь польские.
– Панов каких-то переписали, – удивился Ивашка.
– Для кого-то список приготовили. А кто все эти люди – бог весть. Вот что, соколики вы мои, нужно бежать из Варшавы. Статочно, ты, Ивашка, того человека порешил.
– Я его порешил? – Ивашка задумался. Все свидетельствовало о правоте Шумилова. В удар была вложена вся силища, и жертва не на своих ногах ушла – ее унесли, а позабытая шапка не то что говорила, а прямо кричала: я своему хозяину больше не пригожусь! Конечно, попавший под удар человек мог и остаться в живых, но вряд ли что он здоров и бодр.
– Надо бы сходить поглядеть, есть ли там, где он повалился, кровь. Но это опасно. Кто-то хорошо знает в лицо тебя, Петрушка, да и тебя, Ивашка, тоже – вы вместе по Варшаве носились. Сдается, что и меня. Но кто? Хотел бы я знать, во что мы впутались.
