– Доложите обстановку.
– Где вы?
Тарас невольно огляделся по сторонам.
– Похоже, серая зона, сотни трупов по всем буеракам.
– А-а… высохшая купянская пойма… укропы попытались атаковать «Абрамсами» и пехотой, их встретили.
– Но фронта не слышно…
– Наши отошли к Курдюмовке, взяли паузу для сбора «двухсотых» и «трёхсотых». Поэтому арта молчит.
– Зачем босс полетел в Белоруссию?
В голосе Пигунова прозвучало сожаление:
– Нас расформировывают. Часть штурмовиков уходит в Белоруссию, из-за чего босс и поехал туда, остальные вливаются в армию под крыло командующего.
– А ты?
– Я остаюсь.
– Ясно. Не удивляйся, если вопрос покажется странным: какой сейчас год?
– Э-э… что?! Год?! Двадцать четвёртый… Вы серьёзно?!
– Месяц?
– Э-э… август… двенадцатое.
– Спасибо, ротмистр, желаю уцелеть.
– Чем я могу помочь? Вас эвакуировать?
– Я сам, будь! – Тарас выключил рацию и несколько секунд неподвижно стоял на чёрно-красной дернине, переваривая новости.
Подошёл растерянный и удивлённый Ларин.
– Знаешь, какой сейчас год?
– Две тысячи двадцать четвёртый. Дежурный сообщил. С кем ты общался?
Михаил страдальчески почесал заросший щетиной подбородок, отвёл глаза.
– С местным Штопором… он под Луганском, но воюет не с «композиторами», а в десантной бригаде. Удивился, когда я позвонил. Не бери в голову, командир… он сказал…
– Что я убит?
Ларин утвердительно мотнул головой:
– Да.
– Дежурный ротмистр Пигунов сказал то же самое и удивился не меньше, когда я представился.
– Ещё бы, тут вообще с глузду съехать можно!
Подошла задумчивая и расстроенная Снежана. В глазах девушки плавились недоумение и печаль.
– Олег погиб!
– Не расстраивайся… – начал Михаил.
Тарас жестом остановил лейтенанта, привлёк её к себе. Она не противилась.
– Это не наш реал, здесь идёт две тысячи двадцать четвёртый год. А значит, погиб не наш, а местный Олег.
– Я понимаю, но всё равно жаль.
– Я тоже погиб.
Снежана отстранилась, заглянула в глаза, криво улыбнулась:
– Поздравляю, похоже, мы тут все «двухсотые».
– Не все, Шалва жив, – сказал Ларин. – А ты как попала в «двухсотые»?
– Меня захватили… то есть эту Снежану, в Харькове, Олег взял двух разведчиков и попытался освободить… так и погибли вместе со мной.
– Какой-то адский реал попался! – помрачнел Ларин. – С кем ты разговаривала?
– С дежурным по Управлению капитан-поручиком Губиным.
– Ты его знала? Я имею в виду там, в нашем реале?
– Нет.
– Ладно, не переживай, я думаю, все мы мертвы в том или ином варианте. Но ведь наверняка в других живы?
Снежана бледно улыбнулась, благодарно сжала плечо лейтенанта:
– Будем искать родственников?
– Не вижу смысла, – покачал головой Тарас. – Они не скажут ничего нового. Год мы знаем, то есть этот реал практически следующий за нашим. Хотя я не понимаю, почему здесь идёт двадцать четвёртый год, а не двадцать третий. Шагнули всего на одну ступеньку – и прошёл год?
– Кеша говорил, что могут случаться спонтанные пробои… может быть, между нашим и этим реалами проскочили десятки реалов.
– Рассуждаешь как настоящий теоретик. Давайте решать, что делать.
– А что тут решать? – пожал плечами Ларин. – Рвём когти отсюда, пока не заявились службы похоронщиков, возвращаемся домой. Надеюсь, теперь не промахнёшься?
– Постараюсь, – хмуро пообещал Тарас.
Издалека прилетел тихий рокот.
Ларин встрепенулся:
– «Вертушка»!
Снежана поморщилась.
– Устала? – пожалел её Тарас.
– До чёртиков! – призналась она. – Так хочется расслабиться!
