– И чем будет заниматься опергруппа конкретно?
– Планы большие, – оживился Семенихин. – В первую очередь это и в самом деле отстрел негодяев. Планируется ликвидировать президента Украины, командующих ВСУ, СБУ и командиров террористических обстрелов наших городов. Потом примемся за ликвидацию западных русофобов.
– Нет! – сказал Итан.
Брови Семенихина подпрыгнули.
– Что – нет? Вы против ликвидации врагов?
– Не против. Но решения по таким целям должны выноситься после всестороннего обсуждения причины и последствий.
– Гибель мирных граждан страны не причина? – мрачно проговорил Рулин.
– В двадцать третьем реале уже был проведён такой эксперимент: группа БОГ ликвидировала президента Зе. Но облегчения никому это не принесло. Американцы живо сменили его на новую куклу.
– Но гуманизм по отношению к преступникам, – сказал Рунге, – оборачивается чудовищным зверством по отношению к их жертвам.
– Хищного зверя лечит только отстрел! – горячо добавил Рулин. – Если террориста не расстрелять, он вернётся и будет мучить и убивать людей дальше!
– Я не это имел в виду, – пробормотал Итан, кляня себя за то, что начал полемику.
– А что вы имели в виду? Отказ вступить в вооружённую борьбу может закончиться ещё большим злом: к примеру, развалом государства, хаосом, гибелью тысяч людей.
Итан поднял на советника похолодевшие глаза.
– Я не палач, товарищ генерал. Идти в атаку на укрепления врага, убивая бойцов, – пожалуйста, не отказываюсь, да и ходил не раз, однако быть диверсантом не моя стезя.
– Но вы же давали присягу… – не сдавался Рулин.
Рунге остановил его жестом, не сводя взгляда с лица Итана. Повернулся к молчащему до сих пор Фемистоклу.
– Фёдор Михайлович, скажете своё веское слово?
Командир «Форпоста» посмотрел на Итана не менее холодными глазами, хотя в их глубине просверкнула искорка сочувствия.
– Мы не призываем к насилию и ненависти к противнику, капитан. Воюем не против людей, а против чёрной затуманивающей разум идеологии – фашизма. И мы тоже не убийцы и не палачи. Думай сам.
Итан не выдержал его взгляда, опустил голову.
– Я… подумаю.
Рулин сдержал восклицание, с облегчением потёр ладони.
– Подумай, только не тяни.
– Пробежимся по планам? – сказал Семенихин.
– Не сейчас, – качнул головой советник. – Пусть созреет. Да и мне нужно бежать.
– Я могу быть свободен? – сказал Итан.
– Можете.
Молодой человек встал.
– Я провожу, – сказал Фемистокл, первым выходя из помещения, защищённого от всех видов прослушки.
Россия-88. Одесса
14 августа
Сеанс коррекции допов на этот раз длился больше сорока минут, потому что Иннокентий вписал в свой мозговой интерфейс все обновления защитных программ и почувствовал себя Гераклом, способным на подвиги.
Стефания на хвастливые замечания математика предложила доказать кондиции, и они ещё полчаса плясали по небольшому зальчику в недрах спортбазы «Спартака», выясняя физические возможности друг друга.
Кончилась борьба приёмом удушения, который умело провела Стефания (разумеется, Иннокентий поддался), и девушка торжественно объявила его слабаком. Пришлось войти в клинч, как говорят боксёры, применить запрещённый приём – поцеловать и не отпускать до тех пор, пока она не согласится на ничью.
Искупались в бассейне на территории комплекса, зашли в кафе и пообедали: окрошка на квасе, салаты, рыбные котлеты, ледяной морс из земляники.
Одессу российские войска заняли ещё месяц назад, фронт отодвинулся к Румынии, и город начал преображаться, возвращая мирный вид, хотя беспилотники ВСУ всё же прорывали системы воздушной обороны и наносили немалый ущерб инфраструктуре старинного русского города.
