Завершилось же всё в конце концов вполне традиционно, на огромной Юркиной постели, где Роланд обоих участников шалой вампуки, собственно, и обнаружил. Ширяев возлежал на спине, красив, словно африканский буйвол, огромный, мускулистый, широко, подобно буйволиным рогам, раскинув руки, и отчаянно храпел. Рядом, изящно поджав поблескивающие темно-алыми ноготками стройные ножки, притулилась разлюбезная Жанна Сергеевна и как ни в чём не бывало наводила изрядно поистёртый марафет.
На ней был любимый Юркин махровый халат, и всё бы хорошо, коль не было б столь… мягко говоря, эпатажно. Ибо, небрежно накинутый на плечи, он вообще ничего не прикрывал, бесстыдно выставив на всеобщее обозрение потрясающую женскую нагую фактуру, зовущую, возбуждающую порочную красоту, простецкое созерцание которой уже само по себе явилось неслабым испытанием для легкоранимой тевтонской психики. Сердцебиение, знамо дело, участилось, слюноотделение, соответственно, повысилось, штаны зашевелились. Стыдоба-то какая! Ой-ёй-ёй! Бош судорожно, громко сглотнул.
– Что-нибудь не так, малыш? – в широко открытых васильках невинное озорство смешивалось с лёгким налётом удивления.
– Ну-у-у, знаешь! Так сразу и-и-и… Тебе не холодно?
– Жарко! – искусительница повела плечами и – р-р-раз! – к неописуемому ужасу Роланда осталась в чём мать родила.
– Жанин, дорогая! Я так не могу…
– Что скажешь, малыш? – с обворожительной улыбкой приподняла руками и без того высокие, красивые груди, кокетливо теребя изящными наманикюренными пальчиками призывно торчащие спелыми виноградинами крупные соски. – Как тебе обнажёночка? Нравится?
– Грхм! Нет, то есть…
– Не-е-ет?! – мелькнули голубые грозы-молнии. – Ты хорошо подумал-то, парень?!
– Ну, то есть, да и-и-и… в то же время нет… Ты же понимаешь, Юрка, всё такое…
– Брось, Ролик! Не будь занудой! – грозы прошли, васильки на ветерке колеблются, играются. – Живи сейчас! Лови момент, мастурбашка!
– Добро… Гм… Попробую… Надолго? – стараясь не смотреть в её сторону, кивнул на спящего гиганта.
– Думаю, до утра.
– Бля-я-я, вот попадалово-то! Однозначно не успеем!
– Да что случилось-то? Юрка вона тоже блеял что-то невнятное… Говори толком!
Далее следовало пространное сбивчивое изложение событий последних трёх дней вплоть до сего момента, обильно перемежаемое немецкими, французскими и – куда ж без них-то! – русскими антиэвфемизмами. Сергеевна слушала внимательно, задавала правильные вопросы и даже к вящей радости присутствующих накинула халатик. Дослушав до конца, некоторое время о чём-то молча с серьёзным видом размышляла, наконец прервала молчание:
– Тут такая штуковина, значит… Классическую экранизацию Гарри Поттера >16 смотрел? – дива выстукивала ноготками незатейливый ритм. – Не ваш скучный мультик и не наш современный бестолковый ремейк, а старый культовый фильм Криса Коламбуса >17, плоский ещё, с Эммой Уотсон >18 в роли Гермионы?
– На первом курсе все баловались, самая простая матрица…
– Ты не понял, котёнок. Я не о том. Я о той самой облезлой обезьянке – Гермионе, постоянно вытаскивающей двух юных разгвоздяев из всяческих щекотливых ситуаций. Именно, кстати говоря, благодаря офигительной женской интуиции, как это ни странно, блонди-логике и ответственному отношению к порученному делу. То есть к учёбе. Уяснил? Так вот! – безапелляционно подытожила она, подведя контур бл*дских, влажно полуоткрытых, перманентно толкающих на лямурные интрижки губ и, лукаво подмигнув, с ободряющей улыбкой наглухо запахнула халат. – Я – в сто раз круче! Давай-ка, малыш, тащи сюда быстренько свою грёбаную курсовую!
