Олигархом не стал, зато жил сытно и спокойно. В глобальном смысле, разумеется, спокойно. А так оно, конечно – покой нам только снится. Руководитель среднего звена – это лишь всяким либералам-горлопанам кажется, что маленькая шестеренка. А нет шестеренки – и приводной ремень не прицепишь. Так и крутишься с утра до вечера, полон рот забот. Никакой личной жизни – все для блага страны и народа, ядрена хрень.
Вот и нынешний день – под гимн проснулся и на амбразуру. С утра, как всегда по пятницам, потрепал нервы на планерке. Пропесочил своих олухов, чтобы служба медом не казалась, на выходные задачи поставил. На дворе почти ноябрь, не май-месяц, вот-вот морозить начнет, а коммуникации – известно какие. Все на соплях, да на «добром слове» сантехников держится. Никакого толку, что рыночная экономика. Помнится, губошлепы-реформаторы трындели: мол, рынок все расставит по местам, стимулирует производительность… Ага, от нашего народца производительности дождешься. Только и смотрят, как бы чего стырить да пропить.
Оно, конечно, зарплата в конторе так себе: у работяг – мартовский кот наплакал; да и у руководства не газпромовские миллионы – разве такими грошами нервные клетки компенсируешь? А откуда деньги взять, коли четверть жильцов квартплату зажиливает – через суд выбиваешь годами? Хочешь не хочешь, а приходится изыскивать резервы, выкручиваться.
Загудонов вздохнул – только от нужды все грехи наши тяжкие…
Генеральный директор управляющей компании (по-старому – ЖЭК) поджидал клиента, уютно расположившись на скамейке в скверике. Система была отработанной, можно сказать, классика жанра: два незнакомых гражданина какое-то время мирно сидят на одной скамеечке, потом один встает и уходит, оставляя конвертик. От всех этих примитивных кабинетных передач в ящик стола Леонид Маратович, насмотревшись по телевизору эффектных сцен ареста взяточников, давно отказался – береженого Бог бережет и черт сторонится. Тут, в сквере, и обзор хороший (врасплох не захватишь), и свежим воздухом всегда попутно подышать можно. В пятьдесят пять надо следить за здоровьем, тем более в такой погожий осенний денек – вон голуби-то, сволочи толстопузые, как на солнышке разомлели.
Распугав птиц, на дорожке материализовался клиент – арендатор, владелец магазина. Плюхнувшись рядом, поерзал, устраивая поудобнее грузную тушу, вытянул ноги. Отдышавшись и вытерев со лба пот, произнес скороговоркой:
– День добрый, Леонид Маратович, все в порядке?
Тот деланно посмотрел на часы:
– В нашей фирме всегда порядок. За договором в понедельник подойдете.
Контрагент провел рукой по скамейке в сторону Загудонова, под ладонью – конверт; возвратил руку к себе в карман плаща, извлек пачку сигарет. Леонид Маратович поморщился – не курил и дым не переносил на дух, но арендатор тут же встал и медленно двинулся по дорожке, закуривая на ходу.
Загудонов обозрел окрестности – обстановка спокойная – увесистый конверт перекочевал в карман, ближе к телу. Душевных сил явно прибавилось. Рановато еще для обеда, но, если шагать не торопясь, прогуливаясь, в самый раз получится. Все равно возвращаться со взяткой в контору было бы легкомысленно и неосторожно.
Сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, распрямляя плечи. И вдруг почувствовал некий дискомфорт в области темечка, еле ощутимое касание, будто туда кто-то слегка тюкнул. «Чего это? Не понял». Осторожно снял с головы шляпу: «Какое б…!» – непечатное слово едва не сорвалось с губ. На совсем еще новеньком шикарном головном уборе из велюра светло-коричневого цвета ядовито переливалось серо-зеленой кашицей голубиное послание.
