Димыч выразительно вздохнул, как вздыхал обыкновенно на непроходимую тупость женской части группы. Руководителя он уважал, и потому был весьма удивлен, услышав от него столь низкопробные рассуждения. «Что делать – Вован практик, а не теоретик», – заключил Димыч и снова склонился над руковицей.
– А вот почему они именно в разные стороны от центра пошли? – спросил Петя. – Получается, что источник страха был в центре шатра!
Все невольно посмотрели в середину шатра, где в этот момент стоял, согнувшись, Данила – он развешивал на сучках фикуса отсыревшие носки. Секунда – и все разразились смехом.
– У нас из центра шатра может быть не психотропная атака, а разве что газовая, – отсмеявшись, сказал Генка.
И правда – увешанный снизу до верху носками, ботинками, шапками и варежками фикус походил на новогоднюю елку. Потные испарения от сырых вещей клубились под потолком вперемешку с чадом от печки, и фонарь светил из-под конька мутным глазом. Правда, почувствовать вонь от носков мог бы разве только очень взыскательный нос: все запахи в шатре перемешались. А Жене они и вовсе казались приятными, потому что символизировали тепло и уют – в противовес морозу и страху улицы. «Это ж надо быть таким нечувствительным к холоду, чтобы обращать внимание на вонь! – с завистью думала она. – Меня вот хоть всю обложите грязными носками – я буду только рада, потому что тепло». Правда, по прошлому походу она помнила, что после попадания в теплое сухое помещение – поезда или вокзала – приоритеты у туристов сразу смещаются. Как только проблема холода и сырости отступает, нос сразу ощущает неприятные запахи, и телу остро хочется помыться и одеться в чистое. Но сейчас эта перспектива казалась такой же туманной, как – иногда ей приходила в голову эта мысль – само существование где-то там, далеко, городов, поездов, дорог и прочего цивилизованного мира. Сейчас она была во власти леса, и было совсем неочевидно, что она сумеет отсюда выбраться. Это было неразумно, но сердце все равно сомневалось. Вот потому-то и нельзя уходить далеко от шатра. Эх, а выйти все-таки придется… Проклятый мочевой пузырь!
… – А может, они там что-то увидели… Например, ведьму! – не унимался Петя.
– Ага… У-у-у! – Данила выпучил глаза и растопырил пальцы.
Артистичность не была ему свойственна, поэтому публика рассмеялась, но не испугалась. Но у Жени, которой было довольно любого повода, чтобы раздуть огонь страха, по спине пробежал холодок.
«А что, если правда… Что, если действительно… Данила, у которого даже воображение-то, наверное, отсутствует, вдруг окажется существом из потустороннего мира? Почему бы и нет?» Она понимала, что невольно реализует самый дешевый сюжетный ход мистической литературы, когда зло отыскивается в наименее подходящих для этого персонажах – детях-ангелочках, старушках-одуванчиках и тому подобных. А главное – она нарочно будоражит свой страх, чтобы испытать мазохистское удовольствие. Да-да, все тут ясно, можно не объяснять. Но… если она все понимает, почему же страх не уходит?
– Ребят, а давайте об этом не будем, а? – жалобно улыбнулась она. – Мне ж еще ночью дежурить. А я впечатлительная…
Но лишенные воображения товарищи, как водится, не увидели за ее улыбкой крика души, и довольно расхохотались. Особенно Володя, который радовался благодарной аудитории. Даже Димыч, погруженный в шитье, поднял стекла очков и отрывисто каркнул – это у него означало усмешку.
