К счастью, реализовывать свою угрозу ей не пришлось. Послышался хруст ломаемых веток и деловитые переговоры: «Костер тут будет… Шатер – там… Петька, гони топор…» Димыч, презрев комфорт и не набросив даже жилетки, отстегнул пилу и ринулся в темный строй еловых стволов – туда, где Володя заметил сухую ель. За ним направился Генка. Он, в отличие от товарища, успел открыть клапан рюкзака и вытащить пуховую куртку.
– А где шатер-то ставить? – буркнула Катя, облачившись в свою пуховку.
Девушки уже начали зябнуть. А ведь предстояла еще пара часов медленной и холодной процедуры натягивания шатра! Они с завистью поглядывали в темноту леса, откуда доносилось повизгивание пилы и бодрые мужские голоса. Вот где был источник тепла – им, увы, недоступный.
– Да вот тут, где вы сидите, – ответил Володя, ковыляя мимо с лопатой. Он утопал по колено при каждом шаге.
Посреди предполагаемой площадки валялись брошенные рюкзаки Димыча и Генки. Женя и Яна взяли их за лямки и поволокли прочь, на ходу проклиная эгоизм их хозяев.
– Эй, там у меня фонарь! За клапан не хватать! – строго крикнул Димыч, внезапно возникнув из-за деревьев.
– Вот сам бы и перетаскивал… Мы, между прочим, для всех шатер ставим, а не для себя, – попробовала возмутиться Женя, но вышло жалко и неубедительно.
Димыч снова выразительно вздохнул, показывая всю меру своего недоумения от подобной тупости и лени, и, забрав рюкзак, сам отнес его в сторону под сосну. Открыв клапан, он достал фонарь, придирчиво его осмотрел (очевидно, с фонарем все было в порядке), после чего включил и кое-как водрузил на голову.
– Ребят, нам вообще-то кол под шатер нужен… Шатер-то на что ставить? – напомнила Яна.
– Блин, сейчас… Не все же сразу! – раздраженно отозвался Димыч.
Он убежал к дровосекам, а девчонки тем временем принялись утрамбовывать площадку – медленно топать по кругу на лыжах, как лошади, привязанные к коловороту.
– Хоть бы одно доброе слово сказал, – высказала общую мысль Катя.
– Как же, жди! Он на это не способен.
– Эх, скорей бы уж все закончилось!
Незаметно стемнело, и вокруг вместо людей задвигались фонари. Каждый из них что-то говорил знакомым голосом. Слева голос Володи, запыхавшись, поучал, как лучше привязать костровой трос. Другой фонарь что-то отвечал ему голосом Пети. Вот между ними вспыхнул крошечный оранжевый огонек, сразу скрывшийся в облаке дыма. Слава Богу, зажгли костер! Значит, будет тепло. Но увы – не сейчас и не для девчонок. Они, как проклятые, должны околевать на своем посту, потому что этим ублюдочным мужикам, которые греются сейчас с лопатами, у костра или на пилежке, недосуг вспомнить о них и принести, наконец, шест для шатра. Им-то что – им же хорошо… Разве нужно о других думать?..
Женя, стиснув зубы, с наслаждением проклинала мужское бездушие, как вдруг темноту прорезал вопль Димыча.
– В сторону, бл…ь!! – заорал он.
Девчонки, не сговариваясь, прыгнули в разные стороны. Тотчас наверху что-то качнулось, беззвучно пролетело мимо и через секунду крона сосны со стуком и хрустом упала в паре метров от шатровой площадки.
– Никого там не пришибло? – послышался неуверенный голос Данилы.
– Никого… Но предупреждать же надо! – Катя, отряхиваясь, вылезала из снега, куда она со страху шлепнулась.
– Пацаны, вы там это… поосторожнее, а то поголовья не досчитаемся! – строго крикнул Володя.
От фонарей пильщиков послышалось что-то невразумительное, а потом снова завизжала пила: началась разделка убитой сосны. Женская команда, так и не дождавшись доставки центрального шеста для шатра – обычно под него обтесывали молодую сосенку – начала привязывать боковые оттяжки. Дело шло медленно, потому что требовалась точность, а замерзшие руки и ноги двигались с трудом. Женя в который раз жаловалась подругам, что у них, на самом-то деле, самая тяжелая работа, а парни под видом «сурового мужского труда» забрали себе самую легкую и приятную.
