– У меня столько вопросов…
– Я же уже говорил тебе: нельзя сразу получить ответы на все, иначе просто сойдешь с ума.
Льюис перебрался на колени к Профессору и, свернувшись клубком, замурчал. По какой-то неведомой причине он доверял этому старику и видел в нем нечто большее, чем просто рядового человека.
– Я живу в своем доме в разные моменты жизни, перескакивая от одного к другому благодаря обычной силе мысли. Потому я и сказал тебе, что я повсюду: в каждой точке времени и пространства. Знаешь, – Профессор улыбнулся, не поднимая взгляд, – пожалуй, я и есть дом. Ты не подумай, я не пленник – это мой сознательный выбор. Здесь все, что мне так дорого, включая коллекцию пластинок, которую я собирал целую жизнь.
– Как так вышло, что обычный мир неожиданно превратился вот в это?
– Обычный? О, нет-нет. Это не обычный мир. Ты вспомнишь. А теперь скажи мне, Дэвид, кого ты видел последним, прежде чем попал ко мне? – поглаживая кота по голове, спросил Профессор.
– Патрика Мэрлоуза и Сэйди Каннингем.
– Хм, вот по какому пути ты пошел.
– Вы их знаете? – удивился Дэвид, хотя в действительности ожидал нечто подобное.
– Знаю. Более, чем просто хорошо.
– А я? Я тоже их знаю? У меня было такое чувство…
– И ты их знаешь. Ты встретил Патрика и Сэйди не случайно. Твое подсознание пыталось как-то зацепиться за меня, и ты их нашел. Прямое попадание, мой мальчик.
– Кто они?
– Давай начнем с другого вопроса. Ты помнишь что-нибудь о Сэйди?
– Ммм… Я уже думал об этом Профессор. Ничего, – пожал плечами Дэвид Розен.
– Тогда зайдем с другой стороны, – Профессор аккуратно снял кота со своих колен и переложил на диван. – Помоги мне подняться? Сегодня колени совсем меня не слушаются. Может быть, глупо, но мне иногда нравится чувствовать себя по-настоящему старым.
Дэвид протянул старику руку, и тот с силой ухватился за нее. Заскрипели старые кости, но ему все-таки удалось встать на ноги. Не зная, что задумал Профессор, Дэвид просто наблюдал за ним: шаркающей походкой он направился прямиком к пианино, чьи черные и белые клавиши хранили воспоминания о руках множества людей, прикасавшихся к нему. Какие-то были большими с огрубевшей кожей, какие-то тонкими и нежными цвета свежего молока, но каждые изо всех сил старались выпустить на свет музыку, правда, не у всех это получалось. Оказавшись возле музыкального инструмента, Профессор провел кончиками пальцев по закрытой крышке: «Привет, старый друг. Я вынужден потревожить тебя ото сна, так как мне нужна твоя помощь».
Мистер Розен готов был поклясться, что на долю секунды услышал недовольное ворчание, исходившее из недр инструмента.
– Дэвид, подойди к нам, – сказал Профессор, бережно поднимая крышку, чтобы высвободить старые потертые клавиши. – Он не в очень хорошем настроении, но помочь не против. Давай же, иди сюда.
Очарованный тем, как ласково старик обращается с пианино, словно с живым существом, Дэвид, не отрывая от них глаз, пересек комнату и остановился на расстоянии вытянутой руки.
– Нет-нет, прямо сюда. Вот возьми стул и садись.
– Но зачем?
– Сам все поймешь без лишних вопросов! – воскликнул старик, делая пару шагов назад.
Неожиданно для себя Дэвид застыл. Откуда-то из недр груди поднялся необъяснимый страх, парализовавший все тело от пальцев ног и до кончиков волос на голове. Страх сильно сдавил ему горло, отчего стало трудно дышать, а перед глазами поплыли черные пятна. Так странно, будто его подсознание знало что-то такое, чего он не должен или не хотел помнить, что-то, от чего он так старательно пытался скрыться. Прислушавшись к внутреннему голосу, Дэвид отрицательно замотал головой.
