– Мне слышалось несколько иное, когда вы отвечали на карантинный допрос. Но это странное название, «Блуждающий Огонь» мне несравненно больше нравится, – задумчиво проговорила Джита.
– Дорогая Джита, я бы хотел, чтобы вы имя Ивара предпочитали всякому другому, – заметил молодой человек с нежностью и упреком. – Вы обвиняете меня в недостаточном уважении к церкви и духовенству, но если бы вы знали, с каким благоговейным почтением опустился бы я на колени перед любым монахом вместе с вами, чтобы получить от него брачное благословение, о котором я мечтаю так давно и на которое до сих пор еще не получил вашего согласия. Только чтобы это было в Италии!
– Мне думается, что если бы я его вам дала, то вашему люгеру пришлось бы снова переменить имя и назвать его «Безумием Джиты», – принужденно засмеялась девушка, с трудом подавляя охватившую ее тоску. – Но довольно об этом, Рауль, нас могут выследить, подслушать, пора расстаться.
И после короткого обмена еще немногими заключительными фразами, слишком значительными и дорогими для обоих, они простились, и Джита поспешила домой, уверив капитана, что хорошо знает город и не чувствует ни малейшего страха, пробираясь по улицам в такое позднее время. И действительно, к чести Андреа Баррофальди, надо заметить, что в городе было совершенно покойно и только теперь, с появлением Рауля, этому миру могла грозить опасность.
Однако в Порто-Феррайо вовсе не было так спокойно. Томазо Тонти с группой своих приверженцев, слушавших, как можно было предположить по внешней тишине на улицах, его как оракула, имел обыкновение заканчивать день в кабачке прекрасной вдовушки, Бенедетты Галопо, на дверях которой на палке торчал часто возобновляемый свежий пучок зелени, служивший вывеской. Отчаянная кокетка, о которой, впрочем, остерегались говорить что-нибудь дурное, Бенедетта дорожила посещениями Томазо по двум причинам: во-первых, его всегда сопровождала интересная и привлекательная молодежь, а во-вторых, он пил много и был очень аккуратным плательщиком.
В то время, когда Рауль Ивар и Джита расстались на горе, Томазо Тонти с тремя приятелями сидел на своем обычном месте за столом в небольшой комнате первого этажа, где помещался кабачок интересной вдовушки, а в окно мог свободно наблюдать за всеми действиями приехавшего иностранного люгера. Приятели сидели не более четверти часа, а уже поставленная перед ними порция вина значительно уменьшилась.
– Я все это передал подесте, – говорил Томазо с важностью, осушая стакан вина. – Да, и я не сомневаюсь, что Вито Вити сообщил об этом вице-губернатору, так что и он в настоящее время знает не менее нас. И подумать только, что такие дела творятся в Порто-Феррайо, в столице острова Эльбы, где такой бдительный надзор!.. Подеста обещал мне зайти сюда после свидания с вице-губернатором, чтобы сообщить результат их разговора.
– Синьор подеста всегда будет здесь желанным гостем, – заметила Бенедетта, принимаясь стирать пыль с соседних столов. – Он едва ли где найдет лучшее вино.
– Бедняжка, – промолвил Тонти сострадательно, – и ты думаешь, что подеста придет сюда для того, чтобы пить твое вино? Он придет ради меня. Слишком часто угощается он превосходным вином вице-губернатора, чтобы его потянуло к твоему.
Бенедетта уже готова была горячо вступиться за свое, отстаивая свои интересы, но в эту минуту за дверью раздались тяжелые шаги, и в комнату, к общему удивлению, вошел Вито Вити в сопровождении вице-губернатора. Бенедетта остановилась неподвижно в немом почтении.
