Так не похожий на первый приз.
Суперинтендант Паррс стоял спиной к нам и смотрел на залитый светом хаос внизу. Серовато-седые волосы, серый плащ и брюки сливались с гематомно-лиловым небом, отчего Паррс казался неотъемлемой частью городского пейзажа. Еще не вполне рассвело, но на горизонте уже виднелась узкая полоса туманного света. Дверь за мной захлопнулась. Суперинтендант слегка повернул голову в знак того, что знает о моем присутствии, и я понял, что нас оставили одних.
– Эйдан Уэйтс. – Шотландский акцент Паррса прозвучал еще резче, чем обычно. Будто скрежет клинка о точильный камень. – Когда я услышал, что у меня стало на одного сотрудника меньше, то почему-то сразу подумал о тебе… – Он обернулся. Глаза его были до того налиты кровью, что он, наверное, видел все в красном цвете. – А ты жив-здоров.
– Нет худа без добра, сэр.
Паррс ничего не сказал. Я уставился в пол.
– Доброе утро, суперинтендант.
– Я бы назвал его скорбным, детектив-констебль. Эйдан Уэйтс снова феерично облажался.
Я всмотрелся в занимающийся рассвет и промолчал.
– Я получил доклад старшего инспектора Джеймса, – продолжал Паррс, и я непонимающе сдвинул брови, ведь я разговаривал с Джеймсом всего десять минут назад. – Он говорит, ты ничего не знаешь. Что ж, в этом есть доля правды. А не умолчал ли ты о чем-нибудь во время беседы?
Я изложил инспектору Джеймсу объективные факты и опустил субъективные предположения. Засомневался, упоминать ли мой краткий разговор с Мартином Виком, и в итоге решил, что не стоит.
Однако Паррс уже что-то заподозрил. Он всегда улавливал недосказанности, а потом выуживал их из меня, как вор – ценности из кармана.
– Было кое-что, сэр.
– Да неужели?!
– Вик пытался что-то сказать перед смертью.
– Если это не местонахождение тела Лиззи Мур, то вряд ли я хочу это знать.
– Он сказал, что этого не делал.
– Он был пристегнут ремнями к койке, Эйд. Конечно, этого он не делал.
– Я имею в виду преступление, из-за которого он оказался пристегнут к койке, сэр.
Паррс по-прежнему не шевелился.
– Думаю, он пытался сказать, что не убивал Муров.
– Признание на смертном одре, да? Старо как мир. – В голосе суперинтенданта послышалось облегчение. – А точные слова?
– Почти такие, как я сказал.
– Почти? – Паррс шагнул ко мне.
– Он говорил что-то еще, но я не расслышал из-за сигнализации.
Паррс ненадолго задумался.
– И ты не сообщил эту информацию старшему инспектору Джеймсу, потому что?..
– Подумал, вы захотите услышать об этом первым и решить, что нам следует делать.
– Осужденный за убийство умер под стражей. Пожалуй, мы сделали все, что только можно, и даже больше.
– Дело в том, как он это сказал, сэр…
– Превозмогая боль, наверное. Вот только это не согласуется с подписанным им же признанием, черт подери, а у нас и так головной боли хватает.
– Сэр.
– Джеймс говорит, ты не очень хорошо разглядел поджигательницу…
– Не очень, сэр.
– Удобно.
– Для кого?
– Для нее. Криминалисты еще роются в мусоре, но, похоже, классика жанра. Зажигательная смесь. Стеклянные бутылки с керосином.
– Самодельные гранаты.
– Две порции коктейля Молотова. Кто-то вломился в заведение и решил угостить посетителей выпивкой. Всех разом. Швырнули в палату и закрыли дверь…
В свое время я видел, как бутылки с зажигательной смесью кидали в полицейские фургоны, поэтому поморщился, представив, каково это – оказаться в замкнутом пространстве с такой штукой.
