Идти в колледж было страшновато, как будто после каникул. Поймав эту мысль, Аля одернула себя: совсем она, что ли, с ума сошла? Думает, одноклассники ее за неделю забыли?
В классе она привычно плюхнулась на последнюю парту у окна и старательно заставляла себя не смотреть в сторону двери, поэтому пропустила момент, когда Антон уселся рядом и церемонно проговорил:
– Здравствуйте.
– Привет, – холодно отозвалась она.
– Как ваше здоровье? – продолжил он светскую беседу.
– Ничего, – невежливо буркнула Аля и отвернулась.
Значит, он все знал, просто не позвонил!
Больше они в тот день не разговаривали, а на следующий он пересел к Наде.
– Сегодня занятие по мировой художественной культуре будет выездным, – объявила Светлана Геннадьевна. – Мы идем на выставку.
По классу пронеслись невнятные возгласы. Мнения разделились: кто-то ныл, что идти неохота никуда вообще, а на выставку особенно, а кто-то, наоборот, радовался возможности сменить обстановку и вырваться из поднадоевших школьных стен. Аля склонна была согласиться со вторыми, тем более погода стояла самая замечательная – весело светило солнце, по ярко-голубому небу резво бежали мультяшно-нарисованные облака, с крыш капало. Настоящая весна!
– А какая выставка? – наконец сообразил спросить кто-то.
– Нади Рушевой, – сказала преподавательница. – Эта художница умерла в семнадцать лет, но остались ее замечательные рисунки, в том числе иллюстрации к различным произведениям. Особенно полезно будет посмотреть художникам, но и всем остальным тоже, чтобы понять, какой может быть своя трактовка известных книг.
Аля была равнодушна к живописи – картины, даже самые известные, не производили на нее сильного впечатления. Она вообще не понимала, как ими можно восхищаться. Музыка бывает хорошая – это понятно. С книгами вообще нельзя сравнить: любимые она перечитывала много раз, и они не надоедали. Красивые здания тоже привлекали ее внимание. А вот картины и скульптуры – другой разговор. Они казались Але совершенно безжизненными, она не понимала разницы между копиями и оригиналами, а также людей, которые часами стояли и тащились от какого-нибудь врубелевского «Демона».
Но эта выставка имела мало сходства с пафосной Третьяковкой или Пушкинским музеем. В небольших уютных залах залитой солнечным светом галереи висели, казалось, совсем простенькие рисунки, но только на первый взгляд – из тонких карандашных линий вырисовывались фигуры, наполненные движением и жизнью.
Особенно Але понравились иллюстрации к «Мастеру и Маргарите». Она недавно прочитала роман Булгакова и даже успела перечитать – книга ей страшно понравилась, и теперь она словно увидела оживших героев. То, что нарисовала их девушка, почти ее ровесница, делало рисунки еще ближе и понятнее. О смерти художницы думать не хотелось.
– Жалко, – услышала Аля, вздрогнула и обернулась – за ее спиной стоял Антон.
– Ты меня напугал, – возмутилась она, но он как ни в чем не бывало продолжал:
– Она уже ничего не нарисует…
Аля сразу сникла и съежилась – он словно читал ее мысли.
– Мне Маргарита понравилась, – сказала она, чтобы не развивать грустную тему.
– Мне тоже, – кивнул Антон. – Особенно ее встреча с Мастером. Так точно настроение передано…
Аля украдкой оглянулась – Антон увлеченно смотрел на рисунок, но стоял почти вплотную к ее плечу, и она незаметно сделала шажок в сторону, переместившись к следующему.
