Блюзы памяти. Рассказы, эссе, миниатюры - страница 21

Но снова – о Беллочке. В её журналистской судьбе стиральные порошки и обкомовские дачи уже сыграли определённую роль, но когда она, в поисках «правды и только…», пришла к Афронову с желанием рассказать «широкой общественности» о партийных распределителях продуктов и промтоваров и о банкете с фейерверками, который руководящие товарищи закатили на берегу Дубровского озера, то…

Да, конечно, теперь такие банкеты – привычное дело, а тогда выставлять напоказ «ликующий достаток» не поощрялось, в подполье он таился, но вот… Всё же не удержались, выдали себя фейерверками неосторожные «товарищи», а Белла… И телегеничную красавицу просто отстранили от эфира, передав ведение её «Панорам» дикторам. И как же повели себя воздыхатели в этой, критической для Беллы, ситуации, чтобы хоть как-то… хоть что-то – для неё? А вот как. Когда она, побледневшая, грустная и ставшая еще красивей, стояла в курилке, то некурящий Валера робко подходил к ней и, вдыхая очередное облачко дыма её сигаретки, что-то говорил и говорил… наверное, пытаясь утешить или предложить какой-либо выход. А, впрочем, не знаю о чём говорил, но одно то, что просто старался быть рядом, уже чего-то стоило.

Видела один раз около Беллы и Саню, но мог ли он сказать ей что-то утешительное, если понятие «правды» было им преломлено, приспособлено под среду, в которой пребывал? Что-то намудрила? Но постараюсь пояснить вот этим, «сохранённым» эпизодом из той жизни:

«В наш кабинет входят операторы, что-то шепчут Жучкову. Он снимает трубку, звонит:

– Ниночка? Здра-авствуйте! Как жизнь молодая-красивая? Привет вам от Поцелуйкина, он только что звонил из Москвы. – Я-то знаю, что «только что» никто не звонил, а Жучков уже хитровато мне улыбается: мол, как я ее! – Ниночка, что-нибудь из продуктов к празднику подкинули в ваш магазин?.. Значит, можно подъехать? Хорошо, спасибо. Еще раз привет и наилучшие пожелания от Поцелуйкина. – Кладет трубку и – к операторам: – Поезжайте. Даст что-нибудь.

И обрадованные операторы пожимают ему руку, выходят, а он… Ну вылитый петух-победитель!

– Хорош! – улыбаюсь. – Какие связи, какое влияние! Тебе бы, Василич, не здесь сидеть, а в руководстве области.

– А мне и здесь хорошо, – улыбается, довольный. – Вот сегодня… Проснулся в шесть утра, пробежал по морозцу три километра, позавтракал, приехал на работу, сделал «Новости». – И снова я: ну, победитель жизни! – А в обед поеду к любовнице, вечером – на день рождения к приятелю…

– Жучков, – прерываю список его «трудовых побед», – вот если б ко всему этому ты еще не «поимел» свою гражданскую совесть, а взял, да написал о тех мужиках, которым власти не дают работать на арендованных гектарах…

– А-а, – прерывает, махнув рукой и не обратив внимания на мою иронию, – всё равно наше начальство не пропустит».

Вот теперь и посудите, мог ли Жучков утешить своей «правдой» Беллу, которая имела свою «правду и только правду»?

Ну, а вскоре подкатил и «финал» отношений этих трёх. Как-то весь наш творческий коллектив собрался в холле, чтобы решить: стоит ли выдвигать кандидатуру Афронова в первый областной Совет, – наконец-то перестроечные симптомы доползли и до нас, вот и до кандидатов дело дошло, – но Белла… А дело было так, – помоги, дневник!

«В самую решительную минуту, когда все уже вот-вот были готовы дружно вскинуть руки «за», она… Бледная, взволнованная, красивая и решительная Белла встала перед «дружными» и спешащими по домам коллегами и заговорила: