– Как я тебе сочувствую. Замену Борису будет найти непросто. – Кажется, она не сомневалась, что меня только это и заботит.
Сама Валентина вдовела уже шесть лет и даже из этого события умудрилась сделать шоу. Во всех своих интервью она неизменно подчеркивала, что до конца жизни останется верна своей любви и светлой памяти мужа. Скорее всего, подходящих кандидатов в мужья у нее просто не было. Покойный Серов, вечный прапорщик, которого она упорно именовала майором, скончался от белой горячки. Ничего предосудительного я в этом не находила, коли уж два моих супруга скончались от той же хворобы, но Валентина, как видно, придерживалась иного мнения. Она предпочитала именовать горячку инсультом. Детей у них не было, и в последние годы в речах Валентины Николаевны появились сентиментальные ноты. Она стала помогать двум детским домам и вроде бы даже собиралась усыновить ребенка. Я считала это болтовней досужих журналистов, но, вне всякого сомнения, приближение старости Валентину Николаевну печалило, она писала все меньше и меньше, а говорила все больше и больше.
– Как дети? – ласково поинтересовалась она.
– Макса скоро увидишь, Кристина еще не приехала.
– У нее, кажется, появился поклонник?
– Да. С ним ты тоже познакомишься, – заверила я.
– Надеюсь, девочке повезло и она встретила приличного молодого человека, – не без яда заметила Валентина. – А ее мать приедет?
– Разумеется, – с ноткой удивления в голосе отозвалась я. – Не возражаешь, если я тебя ненадолго покину? Хотелось бы привести себя в порядок перед обедом.
– Да-да, конечно. Занимайся своими делами, – кивнула она. – Если ты не против, я бы осталась на несколько дней.
– Конечно, не против, – удивилась я.
– Ты разобрала бумаги Бориса? – вкрадчиво поинтересовалась Валентина.
– Я думала заняться этим после годины, – вздохнула я с постной миной.
– Я могла бы предложить свою помощь, – улыбнулась Валентина. Улыбалась она всегда так, точно кто-то ей растягивал рот до ушей, выражение ее лица при этом становилось злобно-страдальческим. Она поспешно отвела взгляд, а Софья многозначительно подняла брови. Гадай теперь, с чего вдруг такая милость.
– Что ты, – запротестовала я, – разве я могу злоупотреблять твоей добротой. Спасибо, но об этом не может быть и речи. – Одна мысль, что Серова задержится здесь более чем на пару дней, приводила меня в ужас.
– Если честно, я хотела тебя просить об этом. – Слово «просить» она выделила и вздохнула с видом императрицы в изгнании. Хотелось пасть ей в ноги и завопить: «Что вы, матушка». Но от этой затеи я воздержалась, справедливо полагая, что Валентина воспримет сие как издевку.
– Я не понимаю, – заметила я и даже нахмурилась, демонстрируя работу мысли.
– Я хочу… – Валентина покосилась на Софью, та точно приросла к стулу. Сообразив, что покидать веранду она не собирается, Валентина поморщилась и неохотно продолжила: – Я хочу написать книгу о Борисе.
– Ты хочешь написать его биографию? – не поверила я. С моей точки зрения, такое могло прийти в голову только сумасшедшему. То есть я сама собиралась нанять кого-нибудь, чтобы он или она запечатлели жизнь супруга для потомков. Софья даже уверяла, что мы вполне справимся своими силами, чтобы не выбрасывать деньги на ветер. И тут вдруг это нелепое предложение.
– Да, – кивнула она с таким видом, точно не верила самой себе. – Я подумала, что это мой долг. В конце концов, мы столько лет были друзьями.
