Но однажды случилось то, чего он ждал долгие семь лет. Накануне был праздник. В квартиру пришли люди, один из них о чем-то долго говорил с хозяйкой и несколько раз называл его имя. Боцман даже подошел, словно чувствуя необычность ситуации, стал заглядывать в глаза и переступать на месте лапами. В конце разговора на него посмотрели, погладили по голове, потрепали уши, и он понял, что что-то случилось или должно случиться.
На следующий день, когда он гулял на улице, во двор въехала машина. Лужи за ночь покрылись тонким льдом, и Боцман развлекался – проваливал его лапами. К великому удивлению пес услышал свою кличку и доверчиво подошел. От вчерашнего гостя исходил запах тайги, который пес уже начинал забывать. Его подняли на руки и посадили в машину. Внутри сильно пахло охотой. Боцман осмотрелся и увидел похожую на себя рыжую лайку, которая в ожидании долгой тряской дороги забралась на скрученный в чехле спальный мешок.
Сквозь ружейные чехлы пробивался запах масла, горячий хлеб остывал в бумажных мешках, его аромат волнами накатывал всякий раз, когда машину бросало на ухабах.
До места добрались поздно вечером, из машины стали выгружать вещи, и, спотыкаясь в темноте о невидимые под снегом корни деревьев, переносить их в зимовье. Собаки в очередной раз обнюхались. Легкая и прыгучая лайка Айка бегала между деревьями, выскакивала на тропу, путалась под ногами у хозяина. На нее прикрикнули, она исчезла в темноте, потом стала мелькать впереди своим рыже-белым хвостом. Боцман попробовал за ней увязаться, но отстал. Не желая попадать под ноги хозяину, отошел в сторону от тропы и растерялся, не сразу разобравшись – от чего.
Запахи тайги – подмерзшего багульника, сырой коры на деревьях, снега на ветках – возвращали его в дни молодости.
Вещи занесли внутрь, растопили печь. Водитель не дождался чая, хлопнул хозяина по плечу рукой, сказал что-то веселое. Через некоторое время звук автомашины пропал среди засыпающих сопок.
К ночи стало подмораживать. Дверь зимовья была открыта. С теплым дымным воздухом уходили сырость и мышиный запах пока еще не обжитой избушки. В квадрате света от керосиновой лампы на снегу лежал Боцман, слушал тишину, всматривался в темноту и ждал утро. Айка набегалась, беспокойно осмотрелась, подскочила к открытой двери, но не решилась перепрыгнуть через порог и улеглась рядом. Она постоянно крутила головой, а когда хозяин появлялся в дверях, или только его тень, переламываясь через два порога, мелькала на снегу, Айка виляла хвостом, чуть заметно его приподнимая. Тучи унесло ветром, звезды стали синеватыми и заискрились бело-желтым, порой ярко-синим золотом на темном небе.
Прошло совсем немного времени. Каждая привезенная вещь нашла свое место в зимовье. А когда каша сварилась, печка раскалилась до красна и крышка чайника стала подпрыгивать, собак позвали. Айка, лежавшая у порога, проголодавшаяся и одурманенная запахом еды, мгновенно оказалась у ног хозяина. От нетерпения она переступала лапами на месте и заглядывала в глаза. Боцман повернул голову и вроде даже сделал движение, чтобы подняться, но вильнул хвостом и остался лежать. В зимовье ему идти не хотелось… Его окликнули еще раз, но он, извиняясь, вильнул хвостом и остался лежать на снегу, устроившись на ночь. Под утро похолодало. Тонкие ветки, обледеневшие в оттепель, под порывами ветра стали постукивать в темноте, но большие деревья не трещали, а значит и большого мороза не было.
