Тебя не как вечное Сущее,
А как сухую оболочку,
Как скорлупу , обмазанную блендомедом,
Как раковину перламутровую,
Беспозвоночным ведомую…
(Лицо Иакова искажается болезненной
гримасой, он трёт лоб ладонью,
издавая невнятное мычание.)
Какая-то с тех пор мне часто мнится раковина,
Её скрывает пелена…
Костянка, кажется, просверлена…
БОДИ-БОГ.
Воды и аспирин!
(Иаков глотает таблетку и запивает её водой
из поданного судебным приставом
фиала.)
ИСИДА.
Есть ли свидетели твоих блужданий в Бозе?
ИАКОВ.
Я благодарен за прозрение Спинозе.
Мы с Барухом судьбу делили на двоих,
Как и отцы:
Мы оба с Пиренеев беглецы,
Мы оба – амстердамские торговцы.
Мы раковину испытали досконально –
Какой из неё толк?
Поделать пуговицы, амулеты,
Иль рог изладить музыкальный?
Представь себе, Отец, Твою серебренную раку,
Лишенную Твоих святых мощей,
И Ты поймешь сынов Твоих печаль и возмущенье…
(Боди-Бог согласно кивает.)
ИАКОВ.
Ужасный факт утраты Бога был налицо!
Неверия свирепый зверь
Оскалился пред взором гордецов…
Мы плакали и ахали,
Но Барух слёзы лил от радости,
А я – от страха.
Хил телом, духом – Прометей,
Спиноза-острослов
Из первых был rationalisов,
Он был рационалис-гений.
Он веру древнюю потряс,
Он Тору колебал,
Он отвергал пророков наставленья!
Напрасно я пытался охладить великое чело,
К вискам прикладывая уксус,
Он избранность евреев отрицал,
Тебе, Отец, он предлагал
Испробовать их сладкую судьбу на вкус…
Но я не Барух-вольнодумец,
Я зачат и рождён был в Боге!
А потому проклятья другу
Я молча слушал в синагоге.
Когда по приговору ангелов,
По слову всех святых без исключенья,
С согласия Тебя, Благословенного,
(Кланяется Боди-Богу.)
Был Барух отвергаем, отлучаем
И предан осужденью…
Пустою оказалась раковина веры.
Но, пережив эксцесс, я принял меры.
Мечта, рождённая в песках Синая,
Росла, мою утробу распирая…
(Задумавшись, Иаков, закрывает глаза и,
покачивая головой, негромко запевает.)
Коль правды в мире нет,
И нет суда ему,
Клеймить и бичевать
Придётся самому…
(Трясёт головой, открывает глаза, окрепшим голосом.)
И клялся я отцовскими могилами,
С которых меня гнали вороги,
Что я заставлю их купить прощение,
И цены розничные будут дороги!
Вы гоните меня,
Вы запираете передо мной ворота, окна, двери
Лишь потому, что перед вами иудей.
Но я войду в ваш дом,
Вернее, вас я выманю из окон и дверей.
На вашу простоту довольно
Двух-трех финансовых идей…
Я вас заставлю выползти
Из ваших замков, сёл и смрадных городов
На тот простор, где я силен, как бог!
Урод в семье народов,
Скиталец вечный Агасфер
По диким пажитям Истории,
Зерно пшеничное
Меж жерновов великих вер, –
Как мог я в дерзости своей мечтать такое?!
(Торжественно, понизив голос.)
Всё дело в том, что на мене Фортуна опочила,
Это она мечтанья горячила.
И вот я неизбежен, неизбывен, я – стихия!
Ныне мечта моя насквозь прожгла Россию.
Невидимым удавом оплелась
Гонимого Иакова всевласть!
(Иаков глубоко вздыхает.)
…Касаемо Тебя, Всевышний, –
Всё устаканилось: догматы, символы, обычаи –
Нет действа лишнего!
Я год разбил на сектора
И путешествую по кругу пилигримом:
День Памяти и Пасха, весёлый Новый год
И День Ершалаима,
Когда я иудеям бедным шлю пару кур,
И, наконец, – день светлый искупленья,
Великий Йом Киппур.
Киппур – наш с Богом сводня,
Его справляем мы как раз сегодня!
И всякий раз я Твоего, Отец,
По-прежнему прошу благословенья,
Клянусь: Ты у меня в почете!
Я жажду покаяния, прощения
И процветания себе, в конечном счете…
