– Твой выкормыш, Петя? – послышался сиплый голос очнувшегося Барсукова.
– Мой, – подтвердил Логачев, – но не «выкормыш», а ученик[19].
– Не цепляйся к словам! – Барсуков поелозил брюхом по полу и посетовал: – Хорошо ты его подготовил… Вырубить Русского Льва до сих пор никому не удавалось, хотя выставляли против меня самых-пресамых! В девяносто шестом, например…
– Вечер воспоминаний отложим на потом, – грубо перебил Логачев, – если жив останешься после «сыворотки». Ты ведь не будешь добровольно сотрудничать? Или я ошибаюсь?!
С презрительной усмешкой Барсуков промолчал.
– Так я и думал! – вздохнул Петр Васильевич, взвалил тушу бывшего коллеги на плечо и знаком предложил мне следовать за ним…
У дверей бывшей гостиной, где обосновались мы с Логачевым, нас поджидали четверо в гражданских костюмах, подтянутых, с непроницаемыми лицами.
– Полковник Субботин, – продемонстрировав удостоверение, сухо представился старший из них, лет сорока, с правильными чертами лица. – У нас приказ генерала Нелюбина, заменить вас и забрать пленного.
Мы с Логачевым коротко переглянулись. Ни я, ни он о происшествии на кухне доложить начальству не успели. Или Борис Иванович тайком прицепил нам жучки и таким образом отслеживал наши действия? Гм!!! Не похоже на него! И ко мне, и к Логачеву Нелюбин относился с полным доверием и, если б счел нужным использовать жучки, поставил бы нас в известность…
– Тяжел, зараза, – проворчал Петр Васильевич, снимая с плеча Барсукова и усаживая его на пол, спиной к стене. – Так как, говорите, ваша фамилия?
– Субботин.
– А приказ, надеюсь, письменный?
– Обязательно! – тонкие губы «старшего» изобразили подобие улыбки. – Вот, пожалуйста, извольте ознакомиться.
Он протянул Логачеву сложенный вчетверо лист.
Развернув бумагу, Петр Васильевич углубился в чтение.
– Ага. Так, значит, вот, – спустя некоторое время пробормотал он.
Я весь подобрался. На нашем кодовом языке эта бессмысленная фраза означала сигнал тревоги.
– Там всего несколько строк! Долго вы будете в них разбираться?! – не выдержал самый молодой из четверых – тонконосый блондин с модельной стрижкой. Стоящий рядом с ним скуластый, широкоплечий тип глупо хихикнул. Старший группы и четвертый сменщик, бритоголовый детина лет тридцати, сохранили казенно-вежливый вид.
– Документ серьезный. Нельзя с бухты-барахты решать, – делая вид, будто ничего не заметил, проворчал Петр Васильевич и обратился к старшему с вопросом, который я пропустил мимо ушей, начав ломать комедию. Кисло сморщился, потрогал низ живота и, нетерпеливо перебирая ногами, уставился на Логачева.
– В сортир приспичило? – прервав беседу с Субботиным, отечески улыбнулся он.
– Ужасно!!!
– Ну, давай, облегчись. Только не рассиживайся там…
С виноватым видом я устремился за угол в туалет, одновременно нащупывая за пазухой прибор экстренной связи с Нелюбиным, надежно прикрепленный к нагрудному карману, а потому не потерянный, как мобильник, во время погони за «поваром». Дело в том, что неправильно поставленное ударение (это Логачевым-то! Блестяще образованным человеком! – Д.К.) означало «Срочно свяжись с генералом! Дело тут не чисто!!!»
– Давайте быстрее. Я на совещании, – не слишком дружелюбно среагировал на вызов Борис Иванович.
Я вкратце обрисовал ситуацию, и неожиданно мне почудилось, будто из мембраны повеяло полярным холодом.
– Я никого не посылал. Приказ – подделка, – перед кем-то извинившись и, видимо, отойдя в сторону, прошептал Нелюбин. – Немедленно нейтрализовать их! Хотя бы одного взять живым! Высылаю к вам Ерохина с группой. Удачи! – Генерал дал отбой.
