Ну да. Конечно, Лиза права. Не бросит она его – уж это он знал совершенно точно. И ребята помогут. Но жизнь в неволе… Да и Федор вырастет, не зная отца. С постоянным клеймом сына осужденного преступника. И встретятся они когда-нибудь, взрослый сын и постаревший отец, незнакомые, совершенно чужие друг другу… А потом постаревшего и растерявшего по зонам форму Артема еще и пристрелит какая-нибудь сволочь.
– Нет, – Артем сказал это чуть-чуть резче, чем следовало бы, но уж слишком болезненно ударило секундное видение – его распростертое тело на асфальте.
– Опять бежать?.. – тяжело вздохнула Лиза.
– Значит, слушай, – Рождественский вновь стал самим собой – уверенным, резким, решительным. – Мне придется уехать. Ты подберешь другое место жительства, подальше отсюда. Сменишь все банковские счета, продашь бизнес и дом, после этого уедешь.
– Куда?
– Куда хочешь, – коротко ответил Артем. – Решишь сама. Перед тем как уезжать отсюда, дашь знать мне. Я найду способ уйти от этих людей.
– Как ты нас найдешь?
– Оставишь новый адрес Максиму или Шовкату, – друзья Артема, даже, скорее, побратимы; те, с кем он прошел Афганистан. – Я обращусь к ним.
– Хорошо, – Лиза больше не спорила. Она привыкла во всем доверять мужу. – Когда уезжаешь?
– Наверное, завтра, – ответил Артем. И добавил, как бы извиняясь: – Чем быстрее это все закончится, тем лучше.
– Это… – Женщина выдержала короткую паузу. – Опасно?
– Не опаснее, чем жить под чужим именем, – улыбнулся Артем.
Только улыбка получилась очень грустной. На самом деле он еще не знал, что именно потребуют от него его внезапно появившиеся «работодатели». Однако заранее был готов к тому, чтобы справиться с поставленными перед ним задачами. Иначе нельзя.
Опрос граждан – самое неблагодарное и тяжелое занятие. Это вам любой оперативник скажет. Граждане, как правило, мечутся из крайности в крайность. То из них каждое слово приходится как клещами вытягивать, то оказываться под словесным потоком, из которого трудно, порой почти что невозможно извлечь что-то нужное и полезное для дела.
Но, к сожалению, за все время истории спецслужб другого способа сбора первичной информации придумано не было. Поэтому ходили, от дома к дому, и общались:
– Здравствуйте, сэр. Федеральный агент Пайкс. У нас к вам имеется пара вопросов…
– Добрый день, мэм. Федеральный агент Фриш. Могу я задать вам несколько вопросов?..
В жизни и «Пайкс», и «Фриш» носили совсем другие имена. И документы, что они предъявляли опрашиваемым, были документами прикрытия. Нет, они действительно состояли на федеральной службе. Но вот ведомство, в котором имели честь служить эти два достойных человека, было несколько другим. Ни к чему, знаете ли, раздражать внимание обывателей, афишируя собственную принадлежность к разведке…
Первичный опрос имел только одну цель – выяснить, с кем именно пришлось столкнуться спецслужбам Соединенных Штатов в этом деле. То есть кем был скрывшийся похититель секретов?.. Завербованным обывателем, фанатиком какой-то политической партии или просто жадиной, клюнувшим на деньги? Или агентом-нелегалом какой-то чужой разведки?
И по всему выходило второе… Объект не имел близких друзей, не был женат, не проявлял склонности к употреблению спиртного или наркотиков. Вообще, его можно было бы назвать мизантропом. Но вот только все дело в том, что, старательно и умело избегая плотных контактов с кем-либо из соседей, он в то же время отличался вежливостью и доброжелательностью, всегда здоровался первым при встречах, охотно разговаривал на разные, в основном бытовые, темы. Нахваливал чрезмерно упитанных соседских детишек. И постоянно скалил – в лучших американских традициях – прекрасные зубы, охотно демонстрируя мастерство своего дантиста. Короче, по единодушному заключению соседей, высококультурный, образованный и милейший человек. Просто душка.
