Бог – что захочет, человек – что сможет - страница 9

Когда из Севастополя он перебрался в подмосковные Мытищи, где опять же директорствовал в детской художественной школе, мы стали встречаться чаще – расстояния сократились. Я к нему наведывался и в дом, и в мытищинский музей, процветанию которого он активно способствовал и как подводный археолог, в Херсонесе и Ласпи, извлекший со дна морского десятки античных изваяний разной степени сохранности, друзы, фрагменты беломраморных капителей, и как острого плана современный художник, и как мэтр экспозиционного искусства. В детской художественной школе Кольченко – кумир одарённых ребятишек и это бросалось в глаза. Все техники монументального искусства под его талантливым руководством осваивались учащейся молодёжью не в схоластических разговорах и пустопорожних мечтаниях, а рукотворно. В охваченной вдохновением школе: в помещениях классных и на просторе рекреаций, во всех углах здания и даже на дворе варили, резали металлические листы, осваивали древнюю как мир технику энкаустики, лепили в глине и тут же формовали в гипсе скульптурные композиции, писали отчаянно яркими, убойными (наповал разящими) красками на огромных квадратах древесно-стружечных плит яркие, радостные картины. Евгений Андреевич с трубкой в зубах расхаживал по всему простору занятой искусством художественной школы, при необходимости делал ученикам уточняющие или направляющие подсказки.

В 1980 году отмечалось стодвадцатилетие Антона Павловича Чехова. Будучи заместителем директора мелиховского музея-заповедника, среди прочего я должен был заказать, проследить за ходом исполнения заказа и провести торжественное открытие мемориальной доски на фасаде помнящего Чехова здания станции Лопасня. Почётный заказ с охотой взялся исполнять Кольченко.

Горельеф с достоверным, портретным изображением великого писателя (в основу изображения была взята фотокарточка тридцатидвухлетнего Чехова) Евгений Андреевич исполнил в технике выколотки по меди. 29 января 1980 года, в полдень, при большом стечении народа, при звуках государственного гимна, исполняемого духовым оркестром, под аплодисменты собравшихся на торжественный акт открытия бронзового горельефа ниспала белая пелена, и на нас с фасада станционного здания глянул проницательно, оценивающе, как бы явившийся в сей миг из далёкого 1892 года молодой доктор Чехов. Так он представился мелиховским крестьянам в первый день по приезде: «Я доктор, буду вас лечить». Умное, интеллигентное лицо, взгляд в себя и в даль времени, непостижимо огромного. Такой взгляд был характерен для Антона Павловича мелиховского периода. Скалькированным чеховским почерком вычеканено по меди: «Станция Лопасня, Моск. – Курс. Это мой новый адрес».

Более ста лет нет на этом свете Чехова. Нет среди живых Евгения Андреевича Кольченко. Но время Чехова запечатлено в художественном образе, и это прекрасно. Чехов с нами. Мемориальная доска напоминает, что десятки раз он выходил из вагона на станции Лопасня. В ожидании отправления поезда (он всегда приезжал на станцию из Мелихова загодя, заранее, заблаговременно) пил чай в станционном буфете, беседуя о разном с начальником станции Ивановым.

Оставлю на время в покое историю, далёкую и близкую, и вернусь к возлюбленным криушкинским грядкам.

Ух! дошел в добывании ингредиентов для окрошки до редиски. Это третья грядка на нашем малюсеньком огороде. И вспомнилась некая редисочная история. Смех и грех, честное слово.