Бог и бессмертие души. Введение в философскую теологию - страница 5
Бог не имеет пространственной локализации и пребывает вне течения времени – он пребывает «в Вечности». Начиная с Платона, Вечность стали понимать не как бесконечную временную протяженность, а как «сверхвременность» – особую, «времяобъемлющую» форму бытия. Для того чтобы понять, что такое платоновская Вечность, нужно заметить, что наша идея времени фактически слагается из двух идей: идеи временной протяженности («временная ось») и идеи движения относительно этой протяженности («поток времени», «становление»). В идее «Вечности» мы сохраняем идею «протяженности», но отбрасываем идею «движения» относительно этой протяженности. Таким образом, «Вечность» – это как бы «застывшее» время (неподвижный прообраз времени – по Платону), время, лишенное разделения на настоящее, прошлое и будущее. Вернее сказать – это вечное, охватывающее всю «временную ось» настоящее. Это такая протяженность, в которой на равных правах сосуществуют и настоящее, и прошлое, и будущее.
Очевидно, что если Бог «внечувственен», то его следует искать среди внечувственных составляющих души. Внечувственное в душе – это, с одной стороны, аффективно-волевая сфера, а с другой – сфера «чистых смыслов».
Определение воли и эмоций как «внечувственных» феноменов может вызвать недоумение – ведь, по крайней мере, эмоции сопровождаются специфическими ощущениями или чувственными представлениями. Страх, радость, печаль – сопровождаются определенными соматическими ощущениями. Эмоции нередко трактуют как реакции организма на определенный эмоциогенный стимул. В таком случае «чувственная» сторона эмоции – это и есть субъективное отображение в нашей душе этой реакции.
Как известно, в конце 19 века В. Джемс и Д. Ланге пытались свести эмоции к переживанию различных комплексов соматических ощущений (так называемая «теория эмоций» Джемса-Ланге). Ошибочность этой теории очевидна даже с точки зрения простого здравого смысла. Абсурдно отождествлять любовь с сердцебиением или «чувством тепла в животе» или страх – отождествлять с «покалыванием в ногах» или ощущением того, что «волосы встали дыбом». Эмоции – это не просто «голые» ощущения, они еще и выражают отношение субъекта к тем или иным предметам и явлениям. Это отношение – есть нечто само по себе «сверхчувственное», не тождественное какой-либо совокупности ощущений, чувственных образов или представлений. Даже болевой аффект («аффект страдания от боли») не тождественен простому переживанию болевого ощущения. Так, у больных с поражением лобных долей мозга в некоторых случаях ощущение боли целиком сохраняется, но при этом боль утрачивает «значение» страдания – она уже не доставляет больному беспокойства.
Еще более очевидна сверхчувственная природа смысла. Иногда смысл ошибочно отождествляют с наглядным представлением, которое возникает в момент постижения смысла того или иного предмета. Например, думают, что смысл слова «собака» переживается нами в виде наглядного образа (представления) той или иной «типичной» собаки. Однако, очевидно, что смысл слова «собака» существенно зависит также и от того, знает человек что-либо о собаках или же нет. Таким образом, помимо наглядного представления в смысле присутствует что-то еще – уже не имеющее чувственной формы – нечто, что можно назвать «чистым знанием». Акт осмысления есть ничто иное, как соотнесение осмысляемого предмета с этим «чистым знанием». По сути, осмысление определяется всей совокупностью знаний субъекта, всей информацией, хранящейся в его памяти. Ведь чтобы понимать что такое «собака» – нам нужно также знать, что такое «млекопитающее», «хищник», «животное», что такое «лапа», «хвост» и т. д. Каждый смысл – раскрывается через соотнесение его со всеми другими смыслами или, иначе говоря, предмет становится осмысленным тогда, когда субъект «встраивает» его в интегральную «картину мира» – усматривает актуальные и потенциальные связи данного предмета со всеми остальными – действительными и возможными предметами. Переживание «бессмысленности» – это есть, в таком случае, переживание невозможность «встроить» предмет в эту «картину мира», определить его место в системе действительного и возможного бытия.