Работа оказалась нелегкой. Мы начинали в семь утра, и домой приходил иногда лишь в 11 или 12 ночи. Надо было разнести билеты по 50–60 адресам, затем пересчитать деньги и сдать в кассу. Особенно тяжело приходилось в начале. Через день бригадир посылал в новые районы, и много времени уходило на поиски незнакомых улиц и переулков.
После того, как проработал немногим более месяца, отложил около тысячи рублей. И тут меня охватил азарт накопительства, о котором ранее и понятия не имел. Несложные расчеты показывали, что за сезон можно заработать на кооперативную квартиру или машину.
Энтузиазм был настолько велик, что даже возникла мысль: «Предложи кто-то сейчас миллион, не возьму, я сам его заработаю».
К концу второго месяца за мной закрепили постоянный район, и работать стало значительно легче. С утра можно было чуть-чуть расслабиться и не сразу бежать на линию.
Марк и Петя, Володины друзья, к тому времени тоже работали «в доставке», как все называли эту работу, и почти каждое утро мы шли вместе в гостиницу «Ленинградская» позавтракать и поболтать.
Однажды, когда официант принес счет, все как по команде дружно сказали «я заплачу». «О, ребята, да вы как грузины», – удивился официант. «Не-а, мы евреи», – мгновенно, как будто бы заранее приготовив ответ, сказал Марик. И все засмеялись.
Итоги работы за лето были впечатляющими. Марик вскоре купил кооперативную квартиру, Петя – подержанную машину, Володя ничего не купил, но в глазах всех стал самым богатым. Я же остался при той тысяче, которую собрал после первого месяца работы. И этому было объяснение. Двести рублей отдал Володе, чтобы он передал начальству за устройство на работу (как и договорились). Триста рублей заплатил сестре. Она купила двухкомнатную кооперативную квартиру, хотела сдать ее кому-нибудь, и я снял эту квартиру и заплатил деньги за год вперед. Еще триста рублей куда-то потерялись, когда Володя, Женька и я играли в карты у меня дома.
Случилось это так. По каким-то ей одной известным причинам Володина мать нагрянула ко мне домой. Ни до того, ни после, никогда не заходила к нам. Она застала нас играющими в карты в моей комнате. Произошел грандиозный скандал. Она обвинила мою мать, что та устроила картежный притон. Помню, все забегали, закричали. Кончилось тем, что мы схватили свои деньги, сложенные кучками на столе, выбежали из дома, сели в такси. Когда потом посчитал деньги, не хватало трехсот рублей.
И последнее приключение произошло с моим отцом. Однажды попросил его разнести за меня билетики. С работой он справился, но в конце дня, видимо устав, потерял портмоне, в котором было семьсот рублей и на триста рублей непроданных билетов. Не знаю, сколько отец с матерью скопили к тому времени за всю жизнь, но потеря тысячи рублей была для них большим ударом.
Не помню, кому пришла в голову мысль – Володе или мне: просто отдать отцу триста рублей и сказать, что деньги, конечно, потеряны, но билеты кто-то вернул, и мы их сдали в кассу и получили обратно деньги.
– Знаешь, что, – предложил еще Володя, – давай возьмем ведомость и поедем по всем адресам, может найдем портмоне, может он оставил его в какой-то квартире.
Мы проехали по всем адресам, но ничего не нашли.
Тогда у него возник другой план.
– Отдохни дней десять, – посоветовал он. – Пусть отец за тебя потрудится, что-то заработает. Ему будет легче.
Так мы и сделали.
