Утреннюю молитву сказала из чувства долга. Про то, что со вчерашнего дня я ученица в школе Бога, даже мысли не мелькнуло, словно память отшибло. Выпив две чашки кофе, поплелась в душ. Но и после контрастного душа, обычно помогавшего взбодриться, облегчения не наступило.
Зато проснулась память. И вспомнились вчерашние слова Учителя об обязательных испытаниях для учеников, которые после редактирования Его непривычного акцента звучат примерно так:
– Только жизнь может дать настоящую проверку знаний и умений чела. Будь готова их принять без возмущения и жалости к себе…
Значит, предупреждение было, и весь этот кошмар во сне и наяву – испытание твёрдости моего выбора. Если дрогну, Бог на меня махнёт рукой.
А вот возьму, и не отступлюсь!
После молитвы-зова с представлением себя по этикету и посыла любви (жечеса) Богу-Учителю, маятник ожил. Накануне у него такой прыти не наблюдалось:
– Эй, Таня! Ты что, забыла, что у тебя урок должен начаться с утра? Время к полудню, Мы ждём, а ты даже не позавтракала!
– Прости, Учитель! Проспала! У меня на завтрак обычно только кофе. Хочу похудеть.
– Зачем? Нам у ты формы – нормальные.
– Нормально на двадцать килограмм меньше. При моём активном образе жизни постоянно таскать на себе столько лишнего – тяжело. Сердце не справляется.
– И давно у тебя сердце болит?
– Уже года три-четыре.
– А ты Нам жесматныбузов7 найди на своё здоровье. Теперь это уже Наше дело. Чела, не должна быть больная у Нам.
– Жесматныбузов – что означает?
– Моленье Нам – Учителю и Богу – о нуждах Нашего ученика.
– Я сразу не запомню. Можно говорить молитва? – попросила я, подумав, что космический язык выше моих лингвистических способностей.
– Мы уже почти привык к вашему названию, – на удивление легко согласился Он.
– Я пока не знаю такой молитвы. А нужда есть. Научи находить и лечить у себя болезни, чтобы пожить подольше.
Особенно беспокоюсь за зубы.
– У тебя ещё есть болезни?
– Старость и возрастные изменения – болезнями не считаются. Это естественный процесс.
– Да? А Нам – наоборот! У тебя есть карма? Ты знаешь о ней?
– Знаю. Модное слово у фаталистов.
– А ты не веришь в судьбу?
– Я была атеисткой, и привыкла рассчитывать на себя. Отвечать за свои ошибки – тоже.
– Значит, у атеистов нет кармы, детка?
– Это Тебе, Богу, лучше известно. Мы её отрабатываем со времён Евы, да всё отработать не можем. Если карма дана Земле на все века, то остаётся только прожить свою жизнь достойно, не заморачиваясь спасением мира. Возможно, будущие поколения и отработают долги Адама. А нам бы новых – не нажить.
– И что? Ты прожила свою жизнь, и никого не обидела, никому не нагрубила, и ни разу не солгала?
– Ну, я же не в пустыне живу – среди людей. Все лгут, грубят, обижают и обижаются. Как ни старайся, а приходится принимать правила игры, по которым живёт общество.
«Белых ворон» оно вытесняет, а в уединении прожить невозможно. Много нас стало на Земле – семь миллиардов. Мало осталось мест, где неделями ни души не встретишь. Ещё меньше – желающих жить без общения, без сотрудничества, без новостей.
Наверняка, и у меня есть грешные поступки. И я даже знаю, в чём уже желаю Тебе покаяться. Мне только надо сделать паузу, чтобы сосредоточиться и ничего не забыть.
– А что? У ты много личных грехов?
– Мелкие я не считала, а крупных штук пять найдётся.
– Ты убила человеков, да? – маятник как-то особенно осторожно показал буквы на диаграмме.
