– По крайней мере небесный свод поддерживать я еще способен.
Гости в зале все так же сидели за столами, потупив взоры и храня молчание. Болтун стоял на коленях подле ложа, вцепившись в ножку, словно утопающий. Высокий Дом взобрался на ложе и улегся на бок.
Потом проговорил:
– Я бы выпил.
Но прежде чем кто-нибудь успел пошевелиться, Верховный поймал его запястье и сказал со спокойной улыбкой:
– Разве ты не понимаешь, Высокий Дом?
Высокий Дом повернулся к нему. По его массивному лицу пробежала дрожь.
– Чего не понимаю?
– Сегодня утром ты упал. Сегодня вечером ты…
Высокий Дом замер. Потом рассмеялся:
– Ты хочешь сказать, мое время пришло?
– Именно.
Тишины как не бывало. Над столами несся шелест:
– Время пришло! Время пришло!
Болтун выпустил ножку ложа, ухватился за резное изголовье, по-прежнему стоя на коленях – глаза закрыты, голова запрокинута.
– Нет! Нет! – закричал он.
А Высокий Дом все смеялся. Он спустил ноги на пол, уселся на ложе, смеясь и обращаясь к собравшимся:
– Крепкое пиво, от которого не бывает тяжелого похмелья.
Верховный улыбнулся и подхватил:
– Прекрасные, неподвластные времени женщины…
Болтун забормотал тоже:
– Конечно, Высокий Дом! Что еще нужно мужчине? Пиво и женщины, женщины и пиво, и доброе оружие – что еще надо?
– Еще свой гончар, – добавил Верховный. – Музыканты. Пекарь, пивовар, ювелир…
Высокий Дом ущипнул Болтуна за ухо:
– И свой Болтун.
Болтун бормотал так громко, что заглушал все звуки в зале. Верховный похлопал его по плечу:
– Успокойся, дорогой мой Болтун!
Бог взглянул на него со своего ложа и улыбнулся еще шире. Он был настроен шутить.
– Не знаю, что со мной? Я просто не могу обходиться без тебя!
Болтун взвизгнул. Вскочил, повел вокруг горячими глазами. Потом бросился бежать. Он промчался через зал, перелетел через музыкантов и исчез, увлекши за собой одну половину занавеса. Там, где он исчез, раздались звуки потасовки: глухие удары, лязг оружия. Послышались военные команды. Болтун снова завопил:
– Не хочу!
Звуки борьбы и ударов заглохли в дальнем конце коридора; и еще раз, но уже слабее, до собравшихся донесся голос Болтуна, в котором звучали ужас и возмущение:
– Придурки! Разве нельзя воспользоваться чучелом?
Никто не двинулся с места. Лица у всех присутствовавших горели от стыда. Темная дыра на месте сорванной половины занавеса зияла непотребным покушением на незыблемость самой жизни.
Наконец Верховный нарушил тишину, провозгласив:
– Мы вновь полны сил.
Высокий Дом согласно кивнул:
– Я подниму воды реки. Клянусь.
Людей за столами обуяла радость, они смеялись и плакали в полноте чувств.
– Прости твоего Болтуна, Высокий Дом, – негромко сказал Верховный. – Он не в себе. Но он будет там с тобой.
Гости подходили к Высокому Дому. Плача и смеясь, они тянули к нему руки. Высокий Дом смахнул слезу:
– Вы моя семья! Мои дети!
Верховный крикнул:
– «Ключ» Высокому Дому!
Гости столпились вдоль стен, освободив проход посредине. В тот же миг из тени за занавесом появилась маленькая старушонка в чадре и с чашей в руках и медленно направилась к Богу. Приблизясь, она протянула ему чашу и скрылась в тени бокового коридора. Высокий Дом принял чашу обеими руками и возбужденно засмеялся. Он поднял ее над головой. Крикнул во весь голос:
– Да пребудет неизменное Сейчас!
Он пил и пил, запрокидывая голову; а гости начали танец, переступая маленькими шажками, шаркая сандалиями и негромко хлопая в ладоши. И, танцуя, покачивая головами и глядя друг на друга сияющими глазами, они пели:
