Бог, страх и свобода - страница 8

Вместе с цензурой исчез политический сыск. Не дожидаясь принятия новой демократической Конституции.

Но, увы, большинство народа не любит выстраивать логические цепочки, даже самые простые.

Люди помоложе уверены – компьютеры и MP3-плееры были всегда. Издавна, искони, от начала времен, и не морочьте нам голову какими-то рыночными реформами. То есть можно весело скандировать: «Сталин, Берия, ГУЛАГ! Сталин – герой! Путин – геморрой!» – и пользоваться всеми благами открытой экономики и правового государства.

Люди постарше считают, что вся эта технологическая благодать, вкупе с демократией и свободой, – плод естественного развития страны. Что и при Советах все было бы точно так же – ну, может быть, с небольшими вариациями. Опять же, не морочьте нам голову всеми вашими путчами и конституциями.

На улицах висит плакат к юбилею какой-то строительной организации: «50 лет на рынке недвижимости». А в метро – реклама знаменитого мясокомбината: «Микоян. Поставщик Кремля с 1936 года». Вместо исторической памяти воцарилось вечное «сейчас». Рынок недвижимости был всегда. И уже семьдесят лет некий предприниматель Микоян (то есть, надо полагать, его наследник в третьем колене) предлагает москвичам широкий ассортимент колбасных изделий.

На первый взгляд кажется, что это прекрасно. Люди живут сегодняшним днем, зарабатывают деньги и тратят их, как пожелают, – и разве не к этому стремились либеральные реформаторы, пришедшие к власти как раз после августа 1991 года?

На самом деле это не очень хорошо и даже опасно. Итак, с одной стороны, люди уже привыкли к благам свободы. Но, с другой стороны, они легко поддаются на якобы ностальгическую пропаганду. Легко усваивают разнообразные высказывания под общим грифом: «Не все так было плохо в Советском Союзе». И далее: «А не поторопились ли мы в 1991 году?» И наконец: «Конечно, СССР не восстановишь. Но попробовать можно. Хотя бы отдельные, самые лучшие его черты».

Девяносто девять процентов народа, которые повторяют эту белиберду, ни в чем не виноваты. Именно потому, что они всего лишь повторяют чужие слова и мысли. Они потребляют готовый продукт под общим названием «старые песни о главном». Они слушают радио и смотрят телевизор, где вроде бы умные дяди и тети рассказывают, что «у нас была великая эпоха». Что мы жили «бедно, но дружно». И что «нас уважали и побаивались». А потом надевают майки с серпасто-молоткастыми гербами и берут в руки флажки с портретами Ленина и Сталина. Старики называют это борьбой за социальную справедливость. Молодые – неизвестно почему – стёбом. А те, кто посредине – то есть люди зрелые, сильные, опытные, – пытаются отформовать из этой грязцы что-то более или менее определенное.

Начинается культурно-политический пинг-понг. Вот как он выглядит.

В народе тихо бродит некое недовольство жизнью. Это естественно. Народ в принципе не может быть всем и всегда доволен – хотя бы в силу того, что людей очень много, а их жизнь трудна. Чтобы широкие народные массы испытывали сплошной энтузиазм, ликование, а также чувство гордости и глубокого удовлетворения, для этого нужны десятилетия беспощадных и пристальных репрессий. Когда сажали за неуместную улыбку. Или, наоборот, за неуместно серьезное лицо. Получается – чем больше свободы, тем сильнее люди недовольны. Точнее говоря, тем легче и безопаснее выражать свое недовольство.