Бог в поисках человека - страница 20

. Чудеса, которые всегда были особенно значимы именно для фундаментально-богословской и апологетической аргументации, вплоть до «величайшего чуда» – воскресения Иисуса Христа – включаются как составная часть в Его целостную жизнь. Поэтому в понятии «явление» мы должны также расслышать слово «эпифания», чтобы отдать должное обоим аспектам: присутствию Бога и Его явлению (manifestatio). Поскольку статья 4 подчиняет чудеса манифестации Бога, она преодолевает узкое понятие чуда, которое толкует его в естественно научном апологетическом ключе – прежде всего, как преодоление законов природы при помощи непосредственного Божественного воздействия. В статье 4 чудеса, напротив, поняты в том смысле, что они обращают взгляд человека «вовнутрь» и тем самым сохраняют свое вечное и неизменное значение. – Ниже мы раскроем, в связи с обсуждением смерти и воскресения Иисуса, смысл этой смерти как спасительной для мира. Если смерть означает конец земного человеческого существования, то воскресение отмечает начало некоего свершения, которое по отношению к смерти есть нечто целиком новое. Ему не присуще ни пространственное, ни временное измерение, и следовательно, имя этого свершения по сути нельзя вывести из этих категорий. – Наконец, статья 4 вновь обращается к настоящему, останавливаясь особо на событии ниспослания Святого Духа, который как Дух Истины подтверждает Божественным свидетельством пришествие Слова в мир. Христологическое событие и в момент его свершения, и в его присутствии в настоящем времени следует определять пневматологически как действия Святого Духа.

Какие импульсы получает в этой связи богословская рефлексия и богословская оценка Откровения? Здесь следует остановиться на трех основных моментах:

Первое: Откровение как встреча Бога и человека.

Догматическая Конституция «Dei Verbum» в статье 4 подводит к такому пониманию откровения, при котором оно обретает значение личного события, оценивается как описание совершающейся встречи Бога и человека. Поскольку при этом в центр помещается событие пришествия Христа, это предохраняет нас от истолкования {48} откровения исключительно в границах индивидуального, лишенного универсальной значимости опыта. Личное событие, случающееся в опыте веры, находит свою верификацию в универсальности ниспослания спасения Богом человеку в Иисусе Христе и, тем самым, во всеохватном измерении мировой истории как истории спасения. Чувство находит для себя нечто обязывающее в этом событии, ибо в нем откровение сообщается в присущей ему форме и содержании, и поэтому оно (событие сообщения откровения) как устанавливающая свои требования «объективная» реальность может и хочет служить для человека точкой опоры.

Второе: Откровение как история дарования Богом спасения.

Откровение как требующее личного участия событие встречи с Богом не отменяет той истины, что и история человечества сопровождается и направляется откровением Бога, который как Господь истории, сотворивший всё и имеющий власть над миром, держит в своих руках ее начало и конец. Таким образом, согласно сказанному в Послании к евреям (12, 1), мы должны всерьез принять «облако свидетелей», которые в своей вере удостоверяют действительность того, что имеет в виду Откровение. История связывает воедино прошлое, настоящее и будущее, и Откровение, неотторжимо вплетенное в ее ткань, как самооткровение Бога, как всеобъемлющая категория истолкования, должно быть постигнуто в перспективе встречи Бога и человека. Подобно тому, как история человечества вновь и вновь верифицируется в конкретных судьбах отдельных людей, хотя личное всегда скрывает универсальное, так же и человеческое существование становится частью истории спасения Божия (как истории само-окровения и само-выражения Бога), связанной воедино во Христе. Действенность этого события Откровения ощутима в каждом, кто умеет, опираясь на это событие, придать форму своей жизни и направить ее к определенной цели. Принять историю всерьез в контексте Откровения означает заодно – принять всерьез человека как сущность истории.