– Ага, и поэтому Елена Переверзева открыла там свою кондитерскую?
– Ну да, там спрос хороший. Даже странно, что никто раньше нее не догадался открыть такую точку.
– Значит, погибшая супруга вашего магната Переверзева была совсем не глупой женщиной, – заметил Гуров.
Остальную дорогу оперативники проехали молча.
После въезда в город машина свернула на боковые улицы, по сторонам тянулись бетонные заборы промышленных предприятий. Потом показалась еще более высокая, примерно десятиметровая ограда, опутанная по верху колючей проволокой. Это и было СИЗО.
Майор заранее, еще когда они ехали в город, позвонил начальнику изолятора и объяснил, что им срочно необходимо провести допрос заключенного. Поэтому к их визиту здесь были готовы. Когда оперативники позвонили от главного входа, их без проволочек впустили и провели в комнату для допросов.
Спустя несколько минут конвоир ввел туда и Дениса Кострикина. Это был человек немного старше пятидесяти лет, среднего роста, склонный к полноте, с уже наметившейся залысиной. Впрочем, сейчас он выглядел намного старше своего истинного возраста, под глазами у него набрякли мешки, лицо выглядело опухшим.
Гуров представился, объяснил, что теперь он будет участвовать в расследовании преступления, в котором обвиняют владельца гостиниц. Сыщик заметил, что его имя было знакомо обвиняемому. Тот с надеждой взглянул на Льва Ивановича.
– Иван Данилович, меня интересуют несколько моментов в этой истории, – сказал Гуров. – Я жду от вас полных и искренних ответов на мои вопросы.
– Я уже отвечал на вопросы вот этому майору и другим людям, – сказал Кострикин. – Боюсь, что ничего нового уже не скажу. Но я готов разговаривать с вами сколько угодно. Лучше этим заниматься, чем в камере сидеть.
– Я вас понимаю, – сказал Гуров. – Итак, мой первый вопрос будет касаться ваших отношений с Еленой Переверзевой, убитой три дня назад. Я знаю, что в юности вы были близко знакомы с этой женщиной, ухаживали за ней. Скажите, как часто вы с ней встречались в последний год?
– Мы с Леной встречались точно так же, как и все прочие люди, не имеющие ничего общего, просто живущие в одном городе, – отвечал Кострикин. – Виделись случайно, раз в два, в три месяца. Обычно это случалось на каких-то концертах, в театре или в ресторане.
– А встреч наедине у вас не было?
– Меня уже спрашивали об этом. Я отвечу точно так же, как говорил и тогда. Нет, никаких встреч наедине у нас не было. Мои отношения с Еленой прекратились восемнадцать лет назад, когда она отвернулась от меня и вышла замуж за этого борова Дениса Переверзева.
– Стало быть, вы ее выбор не одобряете?
– А с какой стати я должен его одобрять? Денис – человек редкой наглости, готовый переть напролом, лишь бы добиться своего. Мы с ним во всем противоположны. Историю с Еленой я пережил еще тогда и совсем не собирался к ней возвращаться.
– Тогда как вы объясните тот факт, что ваши отпечатки пальцев были найдены на ручке двери ее машины, а на земле рядом остались отпечатки ваших ботинок?
– Да, я знаю, что на этих отпечатках и следах держится все обвинение против меня, – угрюмо отвечал Кострикин. – Но я не в курсе, откуда они там взялись. Мне твердо известно одно: меня там, на Сити, не было!
– Вы в тот вечер сидели дома, потому что чувствовали себя плохо?
– Совершенно верно. После семи вечера я никуда не выходил. Даже оба телефона выключил, чтобы меня не беспокоили.
