Боги и смертные: Современное прочтение мифов Древней Греции - страница 15

Зевс позвал своего ближайшего советника, Прометея, и вручил ему огромный двусторонний топор. Он был выкован Циклопами из холодной серой бронзы и закален в водах Стикса, чтобы бил без промаха.

– Разруби мне голову, – велел Зевс, склоняясь, чтобы Прометею было проще попасть.

Прометей застыл в нерешительности, но Зевс настаивал. Топор со свистом рассек воздух и вошел в череп повелителя богов, словно в масло.

Из раны выскочила крохотная, но полностью оформившаяся женская фигурка – в женском платье, поверх которого был застегнут золотой панцирь. Подол одеяния колыхнулся, приоткрывая золотые поножи на голенях. На голове фигурки был воинский шлем с гребнем, в левой руке она держала золотой щит, а правая потрясала копьем.

Под изумленными взглядами богов фигурка спрыгнула с головы Зевса на пол и начала стремительно расти, пока ее глаза, видневшиеся через прорезь в шлеме, не оказались вровень с глазами окружающих. Тогда она издала воинственный клич, от которого бросило в дрожь всех, кто его слышал: Море забурлило, Земля содрогнулась, Небо заходило ходуном, звезды перемешались. Гелиос натянул поводья, останавливая на скаку своих коней и придерживая ход дня, чтобы разглядеть новоявленное чудо. Боги, оказавшиеся неподалеку, бросились врассыпную и попрятались.

Когда суматоха наконец улеглась, юная богиня объявила, что ее зовут Афина.

Зевс улыбнулся. Голова больше не болела. Это чудесное создание – его дочь, рожденная из его головы. В последующие тысячелетия он будет твердить об этом при каждом удобном случае, и мало кто вспомнит потом, что у Афины имелась мать. Небывалую мудрость и стратегический талант, которыми вскоре прославится Афина, Зевс тоже поставил себе в заслуги, хотя в действительности гордиться он мог только тем, что ему, испугавшемуся, хватило смекалки заманить Метиду себе в желудок и присвоить ее беременность.

На заре своего правления Зевс соблазнил еще одну двоюродную сестру – Лето, хотя супругой она ему так и не стала. Она принадлежала к числу прекраснейших из богинь, и ее сияющие волосы струились водопадом до самых пят, когда она вынимала из прически серебряные гребни. При этом она была необычайно скромна и робка для небожительницы, на собраниях богов предпочитала тихо сидеть в сторонке с прялкой и вертеть веретено. В этом отношении она сильно отличалась от Артемиды и Аполлона – близнецов, которых она в конце концов родила Зевсу.

У Лето были все основания бояться, что разродиться ей не суждено. Когда выяснилось, что она носит даже не одного, а целых двух детей, прижитых от Зевса, Гера запретила принимать беременную богиню любому клочку земной тверди, куда заглядывает солнце. Лето скиталась в отчаянии по городам и весям, но нигде не могла прикорнуть даже на миг, чтобы дать отдых изможденному и неумолимо тяжелеющему телу. И вот на очередной день скитаний у нее начались схватки. Корчась от боли, Лето поспешила к крошечному острову Делос, жалкому и невзрачному, но имевшему одно бесспорное достоинство: он носился по волнам и потому земной твердью в строгом смысле слова называться не мог. Делос не подпадал под запрет Геры.

– Делос! – обратилась к нему Лето. – Если ты дашь мне пристанище, чтобы я могла разрешиться от бремени, впредь на твоей земле будут строить великие храмы. Смертные будут стекаться со всех концов света и осыпать тебя богатствами. Это твоя возможность обрести почет – и славу! А еще я гарантирую, если ты приютишь меня, то закрепишься на одном месте и обретешь наконец покой. Прошу тебя, помоги мне!