Любопытный отрок кивал бритой головой, словно фарфоровый болванчик. Теперь старик начал расхаживать взад-вперёд, то и дело сильно лупя ребром ладони по яблоньке, чтобы подчеркнуть важность сказанного. С молодого деревца дождём осыпАлись беззащитные лепестки.
– Нужно понять, что думал креатор, создавая то или иное явление, тот или иной закон своего мира. Нужно проникнуть в самую суть его замысла, ощутить, что он хотел сказать каждым приёмом, каждым движением умелой руки. И тут, повторюсь, автор не авторитет. Нужно всё его произведение распустить от последней и до самой первой петельки – в переносном смысле, конечно, – посмотреть, что, в каком порядке и как он делал (это, мой неискушённый друг, называется обратный инжиниринг). А потом повторить путь создателя от начала до конца.
Копиист говорил всё громче, тряся жиденькой, зато очень длинной седой бородёнкой. Иногда даже слюной брызгал. Эк его проняло-то.
– Но и это не всё. После стольких мук и терзаний, после кропотливого изучения и воссоздания, после парения наравне с величайшими мастерами, нужно готовиться к безвестности и пренебрежению со стороны общества. Нужно смириться, что помнить будут не тебя, а автора. Что никто и никогда не будет благоговейно восхищаться твоей работой, все будут хвалить оригинал. Максимум, скажут, что он передан очень верно.
Старик замолчал на минуту, то ли задумавшись, то ли переводя дыхание, то ли сдерживая набежавшую слезу.
– А самое страшное то, что копия всегда чуть хуже оригинала. Хоть на волосок, хоть на микроскопическую песчинку, но хуже. И этого никак не изменить. Это закон копий.
Он удручённо опустил взгляд, будто рассматривая свои расшитые черевички с крадущимися среди снежного пейзажа тиграми.
– А сколько времени уходит на создание копии? – тихонько поинтересовался мальчик.
– Не меньше, чем на оригинал, – отрезал старик. – Но если потом закажут ещё одну копию, то бывает, что получается чуточку быстрее.
Обнадёжил.
– А можно ли сделать несколько копий сразу?
Отрок тут же понял, что дал маху. Копиист рассвирепел. Тигры зарычали, журавли воинственно заклекотали, растопырив перья. Яблоня осыпалась вся и разом. Вплоть до листьев.
– Бестолковый, бесталанный, бесцеремонный глупец! Как только грязные губы твои дерзают произносить такое святотатство? Только что я говорил о законе копий! Сделай несколько сразу, и отличия от оригинала будут заметны даже безмозглому обывателю вроде тебя! И тогда это будут не копии, а дешёвка, ни на что не годная подделка! Убирайся с глаз моих, позор своих родителей, и не смей возвращаться!
Мальчик помчался с холма со всех своих босых ног, почти чувствуя, как полупрозрачный журавль, покинувший шёлковую гладь халата, пытается острым клювом продолбить ему бритую макушку. Забившись в узкую щель меж каменных глыб, отрок в оранжевых одеждах помахал руками перед лицом, развеивая морок. Выдохнул, унял колотящееся сердце. Всё-таки личина иногда накладывает отпечаток на манеру поведения. Надо в следующий раз внимательнее быть, держать её в узде. Парнишка дёрнул себя за ухо.
И через мгновение из щели вышел худющий молодой бог с ярко-рыжими волосами. Отряхнулся, посмотрел на вершину холма, где под облысевшей яблоней лютовал задетый за живое копиист. Ничего, пусть побесится. Творческим личностям это только на пользу.
Тратить на копию столько же времени, сколько на оригинал, глупо. Делать только одну копию глупо. Этот болтливый зануда живёт в собственном затхлом мирке, в хрустальной капсуле, и не удосуживается выглянуть наружу. Либо выглядывает раз от раза, но из-за косности своей не видит, что реалии изменились. Ну и сатир плешивый с ним. Наверняка кто-то из его учеников не столь щепетилен.
