– Аня… – Пётр явно нервничал. – А ты не могла бы… ещё раз продемонстрировать свою магию? Не пойми неправильно, но я страшно хотел бы понаблюдать за столь редким зрелищем!
– Да ничего, без проблем, – Аня выдохнула с облегчением, узнав причину беспокойства. И к чему столько волнения?
Она вытащила из кармашка белый шёлковый платок, подбросила его вверх. Тот совершенно обычно подлетел, ненадолго завис в самой высокой точке, начал падать, раскрываясь, а затем вдруг замедлился.
Пётр зачарованно смотрел на происходящее как на чудо, осторожно касался волнующуюся ткань, края которой лениво развевались на ветру.
– Чудесно! – воскликнул он. – Поразительно! Точечное воздействие на объект, да такое сильное! А регулировать его возможно?
Платок начал ускоряться, замедляться, подниматься обратно и сворачиваться, возвращаясь в исходную форму.
– Великолепно! Это нечто!
– Вообще-то я умею намного больше, – Аня почувствовала прилив гордости, сгорая от желания показать больше.
– Неужели? – Пётр не скрывал предвкушения. – Тогда прошу! Смиреннейшее прошу продемонстрировать!
– Для этого нам лучше войти внутрь какой-нибудь комнаты.
– Конечно, конечно. Прошу! – они спустились на этаж ниже, в одно из более-менее достроенных помещений.
Аня встала посередине – так было удобнее контролировать потоки магии. Закрыла глаза, глубоко вдохнула.
Время обволакивало, словно теплая вода. Пошевелись она, и потоки времени завихрятся, зашевелятся, закружатся. Одного неловкого действия достаточно, время взбунтовалось, забурлило, вышвырнуло её за границы своих владений. Но пресмыкаться перед ним тоже нельзя. Нужен стержень, чтобы подчинить эту своенравную магию. Время должно само признать в тебе своего хозяина.
Аня с каждым разом всё лучше это понимала. Чувствовала, когда нужно быть мягкой, не сопротивляться течению времени, а когда жёсткой рукой усмирять его.
Пётр следил за девушкой почти не моргая. Он ощущал изменения в балансе магии, но едва мог уловить их – настолько природа времени была отлична от его собственной способности.
Аня открыла глаза, улыбаясь.
– Всё! – заявила она торжественно.
– Всё? – Пётр огляделся, но не заметил никаких существенных изменений.
Аня повернула голову в сторону оконного проёма и указала на пролетающего мимо воробья. Птица медленно, еле заметно махала крыльями, словно воздух вдруг стал вязким. Но это было не всё. Присмотревшись, он понял, что весь мир снаружи замедлился.
– Невероятно! – воскликнул Пётр, подбегая к проёму. – Эффект лучше, чем от магических часов!
Он попытался протянуть руку к воробью, но пальцы остановила непроходимая вибрация, когда они коснулись границы стен. Пётр, заворожённо наблюдая, бормотал:
– Разница между течением времени столь велика, что границу едва ли возможно пересечь. Сколь велика возможность? Это предел?
– Не предел, но чем сильнее я замедляю время, тем больше я приближаюсь к чему-то… странному. Время очень сильно сопротивляется. Будто чего-то боится.
– Хм… – Пётр задумчиво почесал подбородок. – А наоборот? Ты можешь ускорить время снаружи?
– Нет. Я как-то пыталась, но почему-то не получается. Пока выходит ускорять только что-то конкретное, но не целые пространства.
– Интересно… – Он достал из внутреннего кармана блокнот в чёрном кожаном чехле с заклёпкой, карандаш и начал что-то записывать. – Ты, дорогая моя, – просто подарок судьбы! Скажи, пожалуйста, ты помнишь, как перенесла вас с Сашей к нам?
