– Как самочувствие, раненый?
– Лучше, чем вчера. А я Вас помню, Вы – доктор Вера, лечили меня после ранения в госпитале, помните? Потом внезапно куда-то пропали, я уже начал сомневаться: не пригрезилось ли в горячке.
– Помню, Илья, поэтому на правах старых знакомых, давай, перейдём на "ты". Я не люблю это высокопарное обращение – "вы". Оно создаёт между людьми определённую стенку, мешает полной откровенности.
Не подчиниться этой женщине было невозможно. Высокого роста, со стройной фигурой восемнадцатилетней девушки доктор Вера выглядела чуть старше сорока. От неё исходил какой-то особый притягивающий магнетизм и, вместе с тем, сила, заставлявшая повиноваться ей без раздумий. Ко всему женщина была обладательницей красивых, слегка раскосых серых глаз, в которых светились не только доброта и мудрость, но и строгость. Она говорила на современном русском языке без малейшего акцента, но как-то академично, слишком правильно и чётко произносила слова. Эти едва различимые интонации в произношении указывали на то, что русский не её родной язык. Тогда, в госпитале, он не обратил на это внимания. Теперь насторожился: "Судя по всему, давно живущая в России иностранка или агент, долго и тщательно изучавший язык".
– У Вас…, виноват, у тебя хорошая память. Трудно всех пациентов запомнить по имени. Я Вам…, то есть тебе, благодарен за то, что поставила тогда меня на ноги.
В ответ женщина приветливо улыбнулась.
– Я помню всех своих пациентов.
Илья каким-то неведомым ему чувством определил, что её доброта и расположение искренние.
– Тогда скажи мне, пожалуйста, честно и прямо, где я и кто меня захватил?
Женщина отозвалась так же приветливо, с той же доброй интонацией, но не ответила на его прямой вопрос.
– Не волнуйся, ты у людей, которые тебе не желают зла. Обо всём остальном позже, сначала нужно поставить тебя на ноги. Рана не такая серьёзная, как прошлый раз, но лечение потребует времени, сейчас проведём сеанс.
Илья удивился. У неё не было с собой никаких медицинских инструментов, даже обычного градусника. Отсутствовали и шприцы с лекарством.
– Как и чем ты будешь меня лечить? У тебя нет ни лекарств, ни приспособлений…
– Успокойся, больно не будет, лечиться будем нетрадиционным методом, – она положила ладонь левой руки ему на голову, правой – на рану и дала установку. – Расслабься, не думай о ране, думай о чём-нибудь постороннем.
Илья против собственной воли впал в полусонное состояние. Почувствовал, как в месте соприкосновения ладони с раной начались изменения. Мельчайшие иголочки принялись покалывать раненое плечо, боль стала отступать. Вспомнил: точно такой же эффект чудесной анестезии испытывал он тогда, в госпитале. Тело медленно погружалось в царство Морфея, а мысли продолжали бегать и вытаскивать из подсознания события, предшествовавшие его первому ранению.
Бой с националистическим батальоном правого сектора был скоротечным. Войско Украины окончательно потеряло донецкий аэропорт. "Бессмертных киборгов", как их окрестила украинская пропаганда, выбили оттуда обыкновенные смертные ополченцы. Каратели понесли большие потери, но руководители в Киеве и слышать не хотели о том, что аэропорт сдан. Местность аэропорта являлась удобной позицией, позволяющей обстреливать Донецк, губить инфраструктуру и мирных жителей. Расчёт фашиствующих политиков был циничен и прост: чем больше среди мирного населения жертв и разрушений в городе, тем быстрее сдадутся ополченцы.
