Заезжаем с дороги прямо на поле, где промерзшая пахота легко держит на себе машину. Недалеко от края поля как можно медленнее мы делаем полный круг, высвечивая дальним светом фар все окрестности, при этом вдвоем внимательно осматриваем заснеженное поле. Замечаем зайчика, которого хорошо видно в световой дорожке, и сразу едем по полю прямо к нему.
Заяц бежит от нас какими-то зигзагами, потому что он косой, потом резко останавливается столбиком, держа ушки кверху и две, три секунды смотрит на наши фары. Мы тоже останавливаемся, чтобы его не спугнуть, но свет не выключаем. Когда он снова бежит, то едем следом за ним, не торопясь на второй скорости, повторяя все его повороты, чтобы не выпустить из нашего света, но постепенно приближаясь к нему. Зайчик и сам особенно не стремится выйти из освещенной дорожки. По крайней мере, я легко успеваю выруливать за его прыжками из стороны в сторону.
Когда Исмаил Саитович, а на охоте его зовут Алик считает, что расстояние до зайца достаточное для надежной стрельбы, то молча подает мне условный знак, а сам вместе с ружьем высовывается наружу через опущенное стекло передней дверцы. На очередной остановке зайчика, я стопорю машину и держу ее неподвижно на тормозе, а мой напарник с расстояния тридцать, сорок метров быстро и точно стреляет дробью № 2 или 3, целясь по его торчащим вверх ушам. Потом Алик выходит из машины, идет к зайцу, режет ему горло охотничьим ножом для выпускания крови и выдавливает из него мочу, чтобы мясо было вкуснее, складывает ладони по-мусульмански, провожая его душу на небо, возвращается к машине, бросает добычу в багажник и удовлетворенно говорит:
– Вот и вся моя охота!
После этого мы меняемся местами, чтобы каждый прочувствовал себя охотником, а не китайским наблюдателем. Обычно культурно берем двух зайчиков и не более того – по одному на каждого. Мы с успехом могли бы взять пять, шесть штук, но никогда не делаем этого. Хотя знаменитый русский писатель И. С. Тургенев призывал добывать как можно больше зайцев, иначе они сильно размножаются и начинают болеть от этого. А еще широко известно грамотной публике его крылатое и очень правильное выражение: «Охота – это наполовину воровство!»
Сокращая обратный путь, поехали не спеша по полю напрямик мимо известного села Кляшево Чишминского района, где родился и вырос знаменитый башкирский поэт Мустай Карим. Алик рулил, а я сидел справа от него у открытого окна с заряженным ружьем между колен, стоящим вертикально вверх, прикладом упираясь в пол. И вдруг в темноте загорелись красные глаза.
– Лисица! – выдохнул Алик и резко затормозил машину до полной остановки.
Я моментально высунулся из окна и сразу же выстрелил. Лисицы обычно застывают на секунду, потом срываются с места и бегут ровно по одной линии очень быстро, буквально стелются над землей, резко увеличивая расстояние от охотника. Взять ее в этот момент очень сложно. Лису надо стрелять как можно быстрее до того, как она наберет скорость. Я вышел из машины, поднял ее за пышный хвост, отнес и бросил в багажник. Буквально через минуту у самой околицы села снова вспыхнули красные глаза.
– Еще одна! – сказал Алик и быстро остановился.
Я снова успел среагировать и точно выстрелил. Пошел за добычей и вернулся с пустыми руками.
– А где лисица? – удивленно спросил Алик.
– Это кошка. Видно тоже ловила мышей в чистом поле. У некоторых породистых сиамских кошек глаза в темноте горят красным цветом.
