Богиня по ошибке - страница 55

Кстати, о моей красавице. Я чуть придержала ее. Похоже, она находилась в великолепной форме, но впереди у нас два дня трудного пути; ни одна лошадь не выдержит двух дней галопа. Похлопав ее по шелковистой шее, я села поудобнее и пустила ее рысцой.

– Красотка, интересно, как Рианнон тебя называет?

При звуках моего голоса она запрядала изящными ушами.

– Я не могу и дальше называть тебя «кобылой», это невежливо. Все равно что меня будут именовать «женщиной» или, учитывая то, как я себя недавно вела, «сукой».

Она тряхнула головой – очевидно, соглашалась со мной. В этом мире трудно сказать, возможно, она и понимала меня!

– Ясное дело, все зовут тебя Эпоной, но мне это имя кажется слишком официальным и сухим. – Я взъерошила ей гриву. – Можно я буду называть тебя Эпи? Пусть это и не так почетно, но в моем мире слово «почет» обычно ассоциируется с политиканами. – Я сомневалась в том, что Эпи интересно будет слушать скучную лекцию об упадке политической жизни в современной Америке, но впереди у нас два длинных дня, и я решила, что обо всем расскажу ей позже – если у меня закончатся другие темы для разговоров. Она бойко фыркнула и загарцевала на месте, что послужило для меня достаточно красноречивым ответом. – Значит, Эпи; так тому и быть!

Я погладила ее мягкую гриву и уселась поудобнее, приготовившись к долгой верховой поездке. С самого начала было ясно: Эпи не принадлежит к числу лошадей, которыми необходимо постоянно управлять. Она была умница и сама шла рысью по тропинке; мне не надо было ни направлять ее, ни уговаривать. Поэтому я устроилась поудобнее и стала любоваться пейзажами. Местность здесь в самом деле была живописная. Между деревьями мелькали дома, окруженные ухоженными участками земли. Мне ужасно понравились соломенные крыши, но потом я представила, сколько в этой соломе обитает всевозможной живности, и порадовалась, что над моей головой крыша не такая.

Между домами тянулись виноградники и поля, на которых что-то росло – вроде бы пшеница и фасоль. Правда, при луне рассмотреть урожай как следует не удалось. Время от времени я замечала каких-то сонных животных, преимущественно коров и овец, но попадались и лошади. Меня удивило и порадовало, что Эпи не ржала, как обычная кобыла. Время от времени я мельком видела дорогу в лучах лунного света. Видимо, она в самом деле вела на северо-запад, но от реки была довольно далеко, а от нашей тропы ее отделяли деревья.

В общем, ночь была славная. Наверное, каких-нибудь изнеженных особ испугает сама мысль о том, чтобы оказаться в одиночестве неизвестно где, но я в жизни не боялась ни темноты, ни одиночества. Правда, конечная цель моего путешествия особой радости не вызывала, и я даже не знала, что буду делать, когда (и если!) доберусь до замка, но снова вспомнила Скарлетт О’Хара, забыла о насущных делах (что оказалось совсем нетрудно) и принялась радоваться приятной, ничем не омраченной ночной верховой прогулке.

Небо на горизонте все светлело. Правда, и деревьев становилось все больше; между ними тропа была видна уже не так явно. Эпи это как будто не беспокоило, и я предоставила ей самой отыскивать дорогу. Мы направлялись к каменистому берегу реки. Лошадиное чутье нам очень пригодилось. Дело в том, что до меня наконец дошло: какой бы властной стервой я ни притворялась, я выехала в путь, совершенно не подумав о таких прозаических вещах, как завтрак, обед, ужин, вода и туалетная бумага. Кто знает, который теперь час? К тому времени, когда солнце показалось из-за деревьев, мой зад и желудок в один голос заявили мне, что мы скачем уже «некоторое время». В переводе с оклахомского «некоторое время» может означать и пять часов, и пять дней. Разум подсказывал, что я в пути уже часов пять. Посмотрим правде в глаза: зад и желудок у меня гораздо больше мозга. Поэтому они победили.