– Знаете, Леночка, наши детки любому вниманию рады, но потом отвлекаются и довольно быстро забывают – маленькие еще. Но Нина-то, Нина! Так и простояла весь день у двери, даже кушать идти не хотела – все вас боялась пропустить, сторожила-караулила. Нам не говорила, кого ждет, но мы-то поняли. Так что, по возможности, приезжайте почаще… Может, после праздников? Выбрала она именно вас.
Лена быстро собралась и поехала в Дом малютки в тот же день. Когда она входила в уже знакомое серое здание, сердце ее колотилось, точно она весь путь из города прошла пешком. Девочка с пронзительным счастливым криком выбежала навстречу и уткнулась в нее, обняв колени. Лена гладила малышку по пушистой головке, смотрела на мешковатую кофтенку, заправленную в сползающие нитяные колготки, на казенные войлочные тапки, и сердце сжималось от нежности и острой жалости. Она решила, что заберет ребенка немедленно.
Вопрос с формальностями был решен на удивление быстро: ей, дочери художника, писавшего портреты Хрущева и Брежнева, все справки выдали без проволочек.
В один из приездов, пока документы еще оформлялись, директриса, понизив голос, под большим секретом сообщила, что Ниночка – круглая сирота.
– Знаете, нас известили о гибели ее отца. Разведчика из «Мертвого сезона» помните? Так вот, нам показалось, что ее отец тоже…
Ой, да что это я? – спохватилась она. – В общем, искать Ниночку некому. Ваша она будет полностью.
– А что, бывает по-другому?
– Еще как бывает. Иной раз родители растят-растят – школа, кружки, институт. А потом, спустя лет пятнадцать, появляются какие-то забулдыги, бросившие ребенка умирать на автобусной остановке, и начинают права качать. Мы тебя, дескать, родили, корми нас!
Именно тогда Лена решила назвать Ниночку Никой – в честь богини победы. Чтобы победительницей была.
Наталья, ее кровная дочь, росла в других условиях, да и сама была другой. С самого детства она была пухлым ребенком, намного плотнее и крупней своих сверстников. «Фундучок-бурундучок», – говорила про нее бабушка. Однако к переходному возрасту вес стал прибавляться просто катастрофически, и то, что раньше казалось милым, обратилось серьезной проблемой: Наталья стала толстой и некрасивой – над такими обычно смеются в школе. Она пыталась похудеть – делала упражнения, отчаянно крутила хула-хуп, но, бросив на себя взгляд в зеркало, с ненавистью отшвыривала обруч: терпения ей никогда не хватало. От диет толку тоже не было: Наталья перепробовала их с добрый десяток, но ни на одной не просидела и трех дней, срывалась. От неприязни к самой себе она делалась все угрюмее и капризней – вместе с килограммами копились обида и злость. Как же она завидовала сестре! Стройненькая от природы, Ника росла очень хорошенькой. И все у нее получалось само собой: и училась легко, и одежда всегда на ней сидела как влитая, даже домашние платья выглядели нарядно. В Нику вечно влюблялись мальчишки, и она, Наталья, проигрывала ей во всем.
Ника появилась в их семье, когда Наталье было почти семь. Наталью любили и баловали, и ничто не предвещало беды. Но однажды, когда бабушка привела ее из детского сада, Наталья вошла в кухню и увидела незнакомую маленькую девочку. Девочка сидела за столом на куче подушек, подложенных для удобства на стул, как принцесса на горошине. Наталья нахмурилась: и что здесь делает эта чужая девчонка? А мама, улыбаясь, сказала:
