Богиня забвения. Переход - страница 13

– Да ладно, не дрожи. Пока идем, поведаю, что однажды приключилось со мной в лесу, – сказал Чак и с радостным видом начал свой рассказ. – Дело было так. Я ходил далеко на север, охотился на оленя. Делал все как положено: где-то за полгода до охоты подготовил солонец, чтобы приучить зверя к месту. Лабаз я себе тоже заранее соорудил на высокой сосне. И вот настала та самая ночь. Лес я тот знал назубок, каждый пенек. Знал, что придется провести всю ночь на сосне. Забрался туда и стал ждать. Ни шевелиться, ни говорить, ни почти даже громко дышать тут нельзя. Зверь пугливый и умный. И память имеет, что позавидовать можно. Хоть ветку сдвинешь, поймет, что рядом кто-то есть, сразу убежит.

Я укрылся на дереве с ружьем наперевес. Лежу, не дышу. Ночь началась, такая дикая, безлунная. Я лежу, и как-то тревожно на душе стало из-за такой непривычной тишины. Ни шелеста листвы, ни птичьего крика, ни даже шороха грызунов. Вдруг среди этой тишины – глухой металлический звон. Думал, показалось. Потом опять и опять, будто часы бьют. За этим звоном послышались голоса. Я доподлинно знал, что в той части леса людей нет, даже избушки охотничьей. Тем временем голоса приближались. Среди них я расслышал детский плач и женский смех. Никак духи леса решили подшутить надо мной? Думаю, может, сплю? Ущипнул себя больно. А голоса все ближе, словно вплотную уже к моему дереву, где я сижу, подошли, – Чак на секунду прервался, посмотрел на Оза, тот шел рядом и слушал внимательно, поэтому Чак продолжил: – Представь себе, темно вокруг, как сейчас, не видно ничего. Я охотник бывалый, но такой ужас испытывал впервые. У меня от страха ладони вспотели, волосы на голове все дыбом, дышать тяжело. Я ружье зарядил дрожащими руками, не целясь выстрелил в пустоту. На мгновение голоса смолкли. Затем опять стали слышны. Я снова стрелять. На этот раз тихо сделалось надолго. Но мне не хотелось судьбу испытывать, ясно же было, что никакой охоты мне не видать. Я с сосны слез и рванул в сторону ручья. Отчего-то подумал, что там безопаснее будет. Побежал со всех сил. А голоса, смех и стоны слышу за спиной. Бегу, сам не знаю куда, ведомый одним инстинктом. Вдруг сапогами шлепнул по воде. Вот, думаю, и ручей. Одна эта мысль мне придала сил и уверенности. Я обернулся и выстрелил еще раз, стараясь отпугнуть невидимых преследователей. Затем залез на ближайшее дерево и стал ждать. Голоса утихли, часа два их не было слышно. А потом под утро та же канитель – звон, смех, плач. Опять отстреливаться пришлось. Так беспокойно прошла та ночь. Наутро этот кошмар прекратился. Стоит ли говорить, что дорогу к той стоянке я навсегда забыл.

Оз слушал эту историю, не смея прервать приятеля, но у самого в горле пересохло, ноги подкашивались; ему мерещилось, что из лесной тьмы на него глядят десятки хищных глаз, а издалека будто долетает металлический звон.

– Как думаешь, как долго нам предстоит идти? – спросил мальчик, надеясь переменить тему.

– По моим подсчетам, почти полночь. Думаю, еще часов пять.

Вскоре было решено устроить очередной привал. Похолодало, но костер разводить нельзя, потому что граница была совсем близко. Оз кутался в плащ, который ему дала Рита. Рядом с ним, завернувшись в такие же плащи, дремали его случайные спутники. Мальчик раньше и не думал, с кем его свела судьбы, кто все эти люди. Среди них были молодая девушка с длинными светлыми волосами, коренастый мужчина с густой седой бородой, юноша чуть старше Оза, пожилая женщина с сухим осунувшимся лицом, молодая семейная пара. Вместе с мальчиком, его приятелем Чаком и проводником Томом их группа насчитывала девять человек.