Председатель: Но вы сочли нужным сослаться на эту травлю, которая, по вашим словам, велась в газетах специально с этим вопросом. Чем вы объясняете, что вот сейчас вы вдруг вспомнили о травле, когда даёте показания?
Патриарх: Да не только вспомнил, но и теперь эта травля продолжается.
Председатель: Так вот, может быть, вы объясните, почему вы указываете на газетную травлю, для какой цели?
Патриарх: А потому, что я вам передавал содержание письма к Калинину и просил его обратить внимание не на меня лично, а вообще на Церковь.
Председатель: Правильно ли сделает Трибунал заключение, что то, что происходило в советской жизни, отдельные факты и всё, вместе взятое, так действовали на вас, что оказывали известное влияние даже на текст вашего послания?
Патриарх: На текст нет, но, конечно, я читаю газеты. Я не дерево и не камень.
Председатель: Значит, вы совершенно сознательно вставили в послание фразу о том, что после выпадов в газетах был издан декрет?
Патриарх: Это тоже исторический характер имеет.
Председатель: Но это имеет характер религиозный или ничего общего с религией не имеющий?
Патриарх: Тут излагается история этого дела. Тот вопрос, который мы ставили. Вот что мы просили, и между тем нам – вот что.
Председатель: А между тем вам дали декрет об изъятии. Значит, правильно понимал трибунал, что вы составляли воззвание, учитывая все настроения, которые были в обществе в связи с предстоящим фактом изъятия, учитывая статьи, которые появлялись в печати, самый декрет и т. д. Вы считали необходимым, учитывая всё это, апеллировать к вашей пастве и дать ей известные директивы, как ей нужно реагировать?
Патриарх: Травля имеет побочное значение. Не из-за неё, а потому, что по канонам нельзя.
Председатель: Тем не менее вы исходили из того, что делалось в обществе?
Патриарх: Да, в обществе.
Председатель: Значит, правильно поймёт Трибунал, что здесь вами руководило в большей степени всё-таки то, что вам нужно было ответить на то, что, как вы сказали, у вас за спиной был выпущен декрет и нужно было сказать, как на него реагировать?
Патриарх: Нет, не так. Я излагал историю, что мы можем дать и что не можем дать.
Председатель: Вы употребили выражение, что вели переговоры, а в это время за спиной был выпущен документ. Вы употребили это выражение?
Патриарх: Да.
Председатель: Значит, вы сочли, что декрет был скрыт от вас, что ему было придано значение гражданской жизни, которая проходила рядом с вами?
Патриарх: Но она касалась Церкви.
Председатель: Значит, вы считали, что произошёл некоторый конфликт между церковной иерархией и советской властью?
Патриарх: Да, я думаю, что если советская власть выступила через ПОМГОЛ, то нужно было действовать.
Председатель: Таким образом, вы считали, что советская власть поступила неправильно, и были вынуждены выпустить воззвание?
Патриарх: Да.
После председателя берёт слово обвинитель: Вы признаёте, что церковное имущество не принадлежит церквам в смысле иерархического их построения по советским законам?
Патриарх: По советским законам – да, но не по церковным.
Обвинитель: Ваше послание касается церковного имущества. Как же понимаете вы с точки зрения советских законов, законно ваше предложение или нет?
Патриарх: Что это?
Обвинитель: Ваше послание…
Патриарх: Это вам лучше знать, вы – советская власть.
Председатель: То есть вы говорите, что судить вам, а не нам. Тогда возникает вопрос: законы, существующие в государстве, вы считаете для себя обязательными или нет?
