Председатель: Что?
Патриарх: Насчёт новшества богослужений – раскрытия церковных ворот?
Председатель: На эту тему вы и дискуссировали? Кто говорил вам на эту тему? Речь шла, вероятно, о священнике, который ввёл эти новшества?
Патриарх: Да, говорили члены Епархиального совета.
Председатель: А архиепископ Никандр говорил с вами на эту тему?
Патриарх: На эту тему, я думаю, не говорил, потому что это было при покойном митрополите Евсевии.
Председатель: Кто же вам доказал, что нельзя допускать новшеств?
Патриарх: Нельзя сказать, что доказали, так как отец Борисов ссылался на такое основание и делал вывод, который был неправилен, поэтому я и взял назад резолюцию, которую раньше дал по поводу вводимых им новшеств.
Председатель: Значит, такой случай был, и из того факта, что вы живёте вместе, можно сделать предположение, что он был не единственный?
Патриарх: Это не преступление, а их долг. Они ближе стоят к народу и к Никандру и могли заявить мне, что это неудобно – такое воззвание.
Председатель: К вам никто из обвиняемых не обращался по этому поводу? Вот о Борисове?
Патриарх: Не помню, кажется, Добролюбов обращался.
Председатель: А через кого вы дали ваше первое распоряжение служить при открытых дверях и через кого оно было отменено?
Патриарх: Мною самим было взято обратно.
Председатель: Вот по вопросу о послании такой предварительный обмен мнений, который вы называете дискуссией, не происходил?
Патриарх: Не происходил, и я сожалею, что батюшки высказались только здесь.
Председатель: Значит, у вас на квартире происходило управление всей иерархией в целом и московской в частности?
Патриарх: Кажется, я для того и поставлен Собором, чтобы управлять.
Председатель: В чём выражается это управление? Чем, собственно говоря, и кем вы управляете?
Патриарх: Русской Церковью. Для этого нужно взять ваше постановление.
Председатель: Перед Трибуналом прошли некоторые свидетели, которые указывали, что управление распадается на самостоятельные части. Вот вы здесь стоите – глава всей епархии. Трибунал спрашивает вас: как идёт ваше управление?
Патриарх: Для того чтобы дать точные показания, я просил бы разрешения взять Положение соборное о правах и преимуществах патриарха.
Председатель: Оно когда было издано?
Патриарх: Тотчас же после Собора, в семнадцатом году.
Председатель: До декрета об отделении Церкви от государства? Значит, с существующим положением Церкви в государстве в связи с декретом об её отделении оно не согласовано?
Патриарх: Да.
Председатель: Как же можно на него ссылаться?
Патриарх: Но не было нужд его согласовать.
Председатель: Значит, вы живёте по законам своим, которые не связаны с советским законодательством?
Патриарх: Да, но мы признаём и советские законы.
Председатель: Из ваших показаний у Трибунала сложился вывод, что вы считаете, что церковным имуществом нельзя распоряжаться без специального распоряжения, данного в порядке иерархического управления?
Патриарх: С точки зрения церковного канона, а не советского правительства.
Председатель: Что же, в конце концов, для вас более важна точка зрения советского правительства или иная?
Патриарх: Для меня как для церковника… Но я подчинён советской власти.
Председатель: Если вам канон предписывает церковным имуществом управлять, а декрет говорит, что имущество принадлежит народу и им может распоряжаться только советская власть, вы считаете в данном случае необходимым подчиниться канонам и незаконно управлять церковным имуществом или соответствующему законодательству, на этот предмет существующему в государстве?
