Открыв глаза, она увидела, что осталась в огромном зале совсем одна. Клетки, чудовища, эйдосы – все это исчезло, словно и не существовало никогда.
Она опустилась на колени и пошарила рукой вокруг себя, надеясь отыскать хоть какое-нибудь оружие, и услышала за спиной удивленный возглас:
– Что ты потеряла?
Живо вскочив на ноги, Танаис резко обернулась и увидела Алетейю, медленно спускавшуюся вниз по каменной лестнице.
– Что здесь произошло?
– Вряд ли я когда-нибудь сумею это объяснить, – бросаясь к ней, ответила Танаис и заключила любимую в объятия.
– А где наша хозяйка? Она может сильно рассердиться, если застанет нас за этим занятием, – игриво улыбнулась Алетейя.
– Надеюсь, ей сейчас не до нас, – с усмешкой ответила Танаис и, взяв любимую на руки, легко понесла ее вверх по лестнице.
Они вернулись в гостиницу уже после захода солнца и, поднявшись в свою комнату, легли спать.
Утром Танаис разбудил деликатный стук в дверь. Она встала и отодвинула засов. На пороге стоял трактирщик.
– У меня две новости для вас – хорошая и плохая, – начал он, едва переступив порог. – Начну с хорошей. Вчера после полудня без следа исчез дворец нашего правителя, а сегодня с утра и он сам, и первейшие богачи города дерутся на паперти с нищими за корку хлеба и медный грошик. А теперь плохая: вчера утром о вас справлялись какие-то вооруженные люди. Будет лучше, если вы покинете мою гостиницу. И поверьте, я не о себе беспокоюсь.
Танаис поблагодарила трактирщика за предостережение и, когда он ушел, разбудила Алетейю.
Пообедав, они уложили остатки пищи в дорожную сумку и вышли из комнаты.
– Что вас ждет, одному Богу известно, – сказал трактирщик, когда Танаис расплачивалась с ним за постой. – Возьмите этот меч. Мне он ни к чему, ведь я не воин, а вам может пригодиться.
– Спасибо, – Танаис сунула меч в пустующие ножны, и девушки покинули гостиницу.
Выехав за городские ворота, они пустили коней легкой рысью по дороге, ведущей в Феодосию. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась лишь голая степь, у самого горизонта окаймленная бледно-сиреневыми зубцами гор. Дул сухой и знойный ветер, да нестерпимо палили жаркие лучи полуденного солнца.
Какое-то смутное чувство тревоги заставило Танаис оглянуться, и в клубящемся вдалеке облаке пыли она инстинктивно почуяла приближение новой опасности.
– Могу поспорить, что это по наши души, – сказала она подруге, указывая на пылевое облако.
Они пришпорили коней, но преследователи настигали их с неотвратимостью смерти и, осадив своего скакуна, Танаис сказала:
– Дальше скачи одна.
– А ты?
– А я попытаюсь их задержать.
– Ты погибнешь!
– Смерть ждет нас в любом случае. Не лучше ли встретить ее в бою, чем на плахе? Поторопись.
– Есть судьба? – спросила Алетейя.
– Есть, – без тени сомнения в голосе ответила Танаис.
– Значит, у нас она – одна на двоих. Мы вместе спасемся – или вместе умрем.
Развернув коней, девушки помчались навстречу преследователям. Танаис на скаку извлекла из ножен подаренный трактирщиком меч, и обезглавленное тело врага, зацепившись ногой за стремя, повлеклось почуявшим волю конем в лазоревую степь.
Конь Танаис промчался сквозь ряды преследователей, и много горя причинил его неукротимый бег, но в пылу боя Танаис потеряла Алетейю из виду, и она попала в руки огромного воина со шрамом, пересекавшим все лицо.
– Брось меч! – крикнул он и приставил кинжал к груди Алетейи.
