Болезнь претендента - страница 30

Среди врачей ЦКБ были свои говоруны и молчальники. Скажем, директор клиники Олсуфьев терпеть не мог выступать на пресс-конференциях. Из него и в жизни слова приходится тащить клещами. А публичные выступления Юрий Николаевич вообще считал пустой тратой времени.

В отличие от директора общительный Дмитрий Петрович Викентьев охотно соглашался выступить на том или ином мероприятии. Для него чем больше собиралось народу, тем лучше. Ему нравилось находиться в центре внимания, любил он распускать хвост перед молоденькими журналистками. А при виде телевизионной камеры на его лице моментально появлялась голливудская улыбка. В случае чего Петрушин в первую очередь обращался к нему. Так произошло и на этот раз.

– О чем речь! – ответил Дмитрий Петрович. – Разумеется, я все расскажу. Приглашай пишущую братию.

– Может, с вами выступит кто-нибудь из врачей? – спросил Петрушин. – Вы все-таки осуществляли общее руководство. А вдруг журналистов заинтересуют тонкости лечения?

Викентьев махнул рукой:

– Разве это научная конференция? С какой стати они будут вдаваться в тонкости?

– Среди журналистов, особенно научных обозревателей, попадаются люди с медицинским образованием.

– Я найду что ответить, – успокоил его Викентьев.

Опасения директора по связям с общественностью оказались напрасными. Никто из журналистов не забирался в медицинские дебри. Их вполне устроило заявление Викентьева о том, что высокопоставленный пациент был отравлен пентакарбонилом железа, еле выкарабкался, однако в конце концов его могучий организм преодолел недуг. Самый ершистый из собравшихся хотел выяснить, кто пытался отравить Самощенко, ведут ли компетентные органы расследование, есть ли в этом деле подозреваемые. Врач даже отвечать не стал – настолько было нелепо спрашивать его об этом. Журналист и сам понял неправомочность своих притязаний и первым покинул пресс-конференцию.

Было заметно, что Викентьев был доволен своим выступлением. Ведущему, Петрушину тоже понравилось, как прошло мероприятие – коротко, ясно, хлестко. Однако через несколько дней ему позвонил Дмитрий Петрович, сказал, что сейчас зайдет, а появившись в кабинете, прямо с порога неожиданно заявил:

– Борис Владимирович, нужно созывать новую пресс-конференцию.

– По какому поводу? – удивился тот.

– Жизнь вносит свои коррективы. Оказывается, Самощенко не был отравлен.

Журналиста, который на первой пресс-конференции Викентьева хотел было выяснить, кто пытался отравить Самощенко, ведут ли компетентные органы расследование и есть ли в этом деле подозреваемые, звали Станислав Фокин. В редакции газеты «Триумф», где много лет работал Стае, его звали Фокстерьер. Уж если он вцепится в какую-либо проблему, будет ее препарировать на все лады, пока не разберется в ней досконально, после чего выложит факты читателям. Как правило, острые материалы Фокстерьера вызывали большой резонанс. Чаще всего они публиковались под рубрикой «Расследования».

Фокин не придерживался в работе стандартов, более того – старался избежать их. Он мог разразиться огромной статьей с продолжением, а мог ограничиться короткой заметкой, но с таким мощным публицистическим запалом, что та оказывалась в центре читательского внимания. В редакции его ценили за то, что Стае не готовил средненьких материалов. Он мог написать или очень плохо, или очень хорошо, однако никогда не скатывался до середины, которая оставляла бы всех равнодушными. Можно печатать, можно не печатать – это было не для него. Если на редакционных летучках Фокстерьер говорил про какую-либо статью: «Ни рыба ни мясо», – это являлось самой убийственной характеристикой.