Пока жертвы пытаются оправдать насилие, они в большинстве своем будут отказываться от помощи и не станут давать показания, если обидчика кто-то попытается привлечь к ответственности. Также они будут всячески противиться усилиям близких вызволить их из ловушки. Такое сопротивление глубоко ранит тех, кто небезразличен к их судьбе. При этом стоит посмотреть на проблему и с другой стороны: то, что может выглядеть как упрямство или наивность жертвы, на самом деле может оказаться сложным механизмом адаптации. Гарвардский психиатр Джудит Херман пишет: «В заключении люди учатся искусству изменения собственного сознания. Они прибегают к диссоциации[39], минимизации, а подчас и к прямому отрицанию реальности и подавляют свободную мысль, чтобы игнорировать невыносимую действительность». [34]
Херман называет этот комплексный маневр мозга двоемыслием, позаимствовав понятие у Джорджа Оруэлла. Таким образом она описывает способность «одновременно удерживать в сознании два противоположных убеждения и принимать оба одновременно».
Благодаря двоемыслию жертвы справляются с давлением обстоятельств. Оно фактически помогает выжить. Чтобы избежать наказания, женщине приходится проникать в мысли абьюзера, тонко подстроиться под него, чтобы распознать, что именно вызывают его ярость и как усмирить ее. Со временем, по мере того как насилие нарастает, его взгляд на мир становится для нее все более актуальным, причем до такой степени, что она начинает смотреть на все его глазами, а не своими. Она, по сути, беспомощна, но при этом ей постоянно нужно на шаг опережать агрессора, чтобы защитить себя (а возможно, и детей).
Чтобы защититься от агрессора, иногда приходится проникать в темные глубины его сознания. Как говорится, нужно научиться мыслить, как преступник.
Двоемыслие и оправдания, которые служат для него основой, – очень хрупкое состояние. Если что-то меняется в механизме насилия (допустим, оно резко нарастает или кто-то из посторонних становится его свидетелем), жертва может вдруг увидеть ситуацию по-новому. Лучшее, что в данном случае могут сделать друзья, – предложить свою поддержку без осуждения, даже если пострадавшая активно выталкивает их родных и близких из своей жизни. Сохранение связи с ними – лучшая защита для жертвы.
Конечно, иногда катализатором перемен становятся самые простые и очевидные вещи: если у женщины появятся деньги или она найдет приют и защиту, она сможет уйти. Но многим для этого нужно дойти до предела отчаяния, когда вдруг становится ясно, что все обещания – пустые слова и нет больше ни капли надежды на то, что отношения наладятся. На этом этапе пострадавшая наконец позволяет себе принять тот факт, что она – действительно жертва домашнего насилия.
* * *
Некоторые женщины понимают, что над ними совершается насилие, оставляют тирана и начинают новую, счастливую жизнь. Некоторым удается даже наладить нормальную (или хотя бы мирную) жизнь с абьюзером, если тот уверит ее, что готов приложить невероятные эмоциональные усилия, необходимые для изменения поведения. Однако никакой из двух вышеперечисленных вариантов не гарантирует женщине абсолютной безопасности. Если мужчина одержим доминированием, для него не так важно, уйдет она или останется. В любом случае он сделает все возможное, чтобы продолжать контролировать и наказывать ее.
Сара[40] прекрасно знала, как выглядит домашнее насилие. Будучи врачом в травматологическом отделении больницы, она через день сталкивалась с жертвами избиений
