- А работать когда?
- Так сегодня же праздник, у всех выходной!
Да? Это мне так повезло – полночи не спать именно под выходной? На слово «спать» мозги среагировали мгновенно, услужливо вбросив в голову воспоминание о ночном кошмаре. Блин-оладик. Лучше б я вообще не ложилась.
- Вилис…
- А?
- Тут поблизости лес есть?
- Да, старый, страшный. Нас с Лотиром туда не пускают.
И рассказала, и нажаловалась. Вот же трещотка.
- Густой? С очень высокими деревьями?
- Ага. А почему ты спрашиваешь?
Потому что ничего хорошего от своих снов в этом мире с некоторых пор не жду.
- Ты не знаешь, Конрад дома?
Норг вдруг вскочил с кровати и ленивой трусцой направился к двери. Э… Он завтракать собрался? Или жениха моего привести? Если второе, то, надеюсь, не погрызенного…
- Инка…
Сидит канючит. Смотрит, как тот кот в Шреке.
- Угу. Я.
- Инка, у тебя от меня секреты, да?
Нижняя губа подрагивает, в глазах слёзы. Ребёнок, у меня куча младших сестёр, так что твои фокусы не подействуют.
- Ну Инка… Почему меня все маленькой считают? Я уже взрослая! Мне скоро замуж выходить!
Я поперхнулась слюной и закашлялась. Уморит она меня. Нашла критерий взрослости. Дитя дитем, а туда же: замуж…
- Инка, что-то случилось? – в комнате, под конвоем бдительного Снежка, появился между тем встревоженный оборотень, в однотонной синей пижаме и утепленных домашних тапочках, сразу ясно: из кровати бедного вытащили.
- Не то чтобы… Поговорить надо. Сейчас.
Блохастик кивнул и посмотрел на сестру. Да-да, я таким же взглядом на мелкоту смотрела, когда надо было заставить их домашними делами заняться. Вилис фыркнула обидчиво и выскочила из комнаты, хлопнув дверью. Норг вольготно разлегся на кровати справа, жених умостился слева. Зажали.
- Конрад, мне сегодня кошмар приснился. Очень реалистичный. А после некоторых событий в больнице…
- Рассказывай.
Хорошо сказать – рассказывай. Понять бы еще, с чего конкретно начать…
- Я увидела себя возле высокого темного леса, древнего такого, страшного, не знаю, как поточней объяснить, - даже теперь, бодрствуя, я с трудом удержалась, чтобы не поежиться при воспоминании о тех деревьях, как будто присутствовавших при зарождении этого мира. – На самой высокой сосне, или что тут у вас, с иглами и отростками по всему стволу, висел труп, сморщенный, маленький, будто ребенка убили. И голос в голове, ехидно так: «Будут еще пятеро, потом – ты». Ну и смех, как у пьяного демона. Я бы на расшалившиеся нервы списала, но мои учебники земные пропали…
Брать с собой невесту оборотень не хотел. Очень сильно не хотел. Пришлось: я вопросительно подняла брови и поинтересовалась, не думает ли он, что от работника единственной в городе больницы можно будет что-то утаить? Блохастик скривился, но отправился к себе, переодеться в деловой костюм, а затем честно подождал целых десять минут, за дверью, естественно, пока я натянула на себя привычные черные джинсы с темно-коричневой вязаной кофтой, обула любимые серые кеды и заглотила, почти не жуя, словно питон, три пирожка с мясом, запив их двумя чашками очень сладкого кофе.
В той же самой самоходной карете, каждый день катающей меня на работу и обратно, Конрад направился в местную полицию – городской сыск. Серое каменное здание, высотой в три этажа, с узкими окошками и зарешеченной дверью, встретило нежданных визитеров суматохой, криком и беготней.
