Эти меры ни к чему хорошему не привели. Как пили мужики, так и продолжали употреблять ее горькую. Вот в таком вот медицинском заведении, находящемся почему-то в ведении Министерства Внутренних Дел и работала наша Валя, пока самым простым образом не сбл… овалась и неперетрахалась со всеми доблестными сотрудниками правоохранительных органов.
Леонид Павлович, а к тому времени к нему приклеилась кличка «Лёпа», просто не замечал всех похождений своей половины, милицейской подстилки, пока ему добрые люди не открыли глаза на его супругу. Это в городе можно бесконечно долго гулять и не попадаться на глаза и держать в тайне все свои похождения. В деревне же ты не успеешь чихнуть, как на другом конце уже все будут знать: почему ты чихнул, по какой причине и с кем.
Лёпа же все не хотел верить бесконечным изменам своей супруги, пока сам, случайно не застал ее с одним лейтенантом, в собственной квартире. Лейтенантик был в одних трусах и галстуке, но Валя категорично заявила:
– Он меня попросил попросту погладить брюки. Ведь не могла же я своему коллеге отказать в такой малости!
Эта малость заключалась не только в глажении брюк. До мордобоя дело не дошло, а вот «Лёпа» все сокрушался и недоумевал: «Но почему в моей квартире она решила ему гладить брюки, а не на работе?» Коллеги ему старались внушить: «Леня, ведь тебе жена рога ставит, на хрена тебе такая бл… ь нужна?» Но разве можно было Лёпу переубедить. Все старались его всячески уверить, что уже вся деревня над ним смеется, а он все верит сказкам жены. Для многих тогда было загадкой, как же это фельдшер могла изменить доктору? У многих это не укладывалось в голове. Так Лёпа стал одним из первых жертв сельского разврата. Просто он сильно любил своего сына Павлика и старался не обращать внимания на похождения своей супруги. Когда же весь поселок заговорил на каждом перекрестке, ему уже ничего не оставалось делать, как подчиниться общественному мнению и разойтись с женой. Та не долго горевала и укатила вместе с ребенком, прихватив заодно с собой очередного лейтенанта-любовника в город. Там ее следы и потерялись.
А вот кличка у «Лёпы» точно соответствовала его характеру. Принять своего самостоятельного решения в отношении любого больного он не мог. Одной только положительной чертой Лепы было это сильное сострадание к своим больным. Да и весь его вид говорил о какой-то непутевости, беззащитности, жалости. Среднего роста, с очками на продолговатом лице, такой вот доктор Чехов в провинции. Благо вместе с ним работали опытные врачи и помогали ему. В основном он сидел на «абортах», делал их по 10—15 штук в день, да во время дежурств работал в родильном отделении. Но женщины его любили. Во время родов «Лёпа» мог с роженицей вместе плакать, сложив свою голову на женский живот, утешая, ее страдания. Он постоянно переживал за своих больных, но толком ничего не умел делать и боялся брать всю ответственность на себя.
Его раз поразила одна вещь. На одной из пятиминуток у главного врача Леонид Павлович попросил усилить охрану входной двери в родильном отделении. Сперва никто не понял, зачем ему эта охрана. В те времена еще не сидели охранники перед дверями каждой конторы. Оказывается, одна деревенская женщина, успешно родив ребенка, уже на второй день после родов уединилась со своим счастливым мужем, для сексуальных утех. Прогуливаясь по территории отделения, а дело было летом, Леонид Павлович обнаружил в кустах свою пациентку, занимающуюся любовью с мужиком. У него не было сил даже слово сказать, просто стоял и смотрел с открытым от изумления ртом на эту земную любовь. Главному врачу ничего не оставалось делать, как пообещать, что обязательно даст дополнительную ставку медсестры для охраны родильного отделения.
