И снова Алекс вытащил документ, правда, на сей раз не визитку, а временное удостоверение сотрудника следственно-розыскной службы городской стражи по Устретенской слободе. Сотрудницы канцелярии, столпившиеся за спиной своей предводительницы, внимательно удостоверение изучили, после чего так же дружно воззрились на посетителя.
Впрочем, Рузанну Асканян они вспомнили, и её личное дело нашли довольно быстро.
– Боже мой, как жалко девочку, – покачала головой дама в бусах, меланхолично перелистывая страницы. – Она ведь была так талантлива! Могла бы со временем занять пост главной медсестры крупной больницы или даже госпиталя! И так непростительно отнеслась к своим способностям… Так, вам нужны сведения о полученных Рузанной Асканян призах, – голос её снова зазвучал по-деловому. – Статуэтка Асклепия, так… Вот! Смотрите.
– «Статуэтка бога врачевания Асклепия (Эскулапа). Художник – П. Иванцов, мастер-артефактор – Гильдия артефакторов Москвы», – прочитал Алекс. – Значит, всё-таки с магической начинкой… И какие свойства в неё заложены, как бы узнать?
– Ну так в Гильдии! – самая младшая из богинь канцелярии посмотрела на него, словно на умственно отсталого.
– Да, действительно, – пробормотал он. – А копию мне сделаете?
Получив копию документа, он распрощался с дамами и снова вышел под дождь.
***
До Гончарной набережной, где располагалось здание Гильдии артефакторов, экипаж довёз Верещагина быстро. Даже слишком быстро: он размышлял над делом, и пока что не видел даже просвета, даже контура искомого. Что было причиной убийства? Да что угодно! Деятельность Черняева, его личная жизнь или его прошлое; личная жизнь, прошлое или нынешний день Рузанны; даже вероятность ошибки исключить было нельзя.
– Ну ладно, – сказал он себе строго. – Можно подумать, хоть одно дело начиналось с ясности. Работай. Шаг за шагом всё и выяснится.
Водитель покосился на странного пассажира, разговаривающего с самим собой, но промолчал. Минут через пять экипаж свернул в узенький Гончарный переулок и остановился возле простой деревянной двери. К двери вели три каменных ступеньки, а возле неё благородным матовым блеском отливала латунная табличка: «Гильдия артефакторов». Почти напротив в точно таком же трёхэтажном доме, только не оливковом, а бледно-жёлтом, размещались оружейники, чуть подальше лекари и целители, а за поворотом – ткачи и вязальщицы.
Алекс открыл дверь, и его почти вынесло наружу шумом, стуком, звоном и перекрывавшим все звуки густым и громким басом.
– Ты что, Щеглов, не заметил, что вот здесь и здесь на ковре складки? – распекал бас кого-то невидимого. – Или решил, что и так сойдёт? А ежели мастер Ван Дер Гакль споткнётся и упадет на этой лестнице, на чью голову позор падёт, а? Ты здесь хозяйством заведуешь или груши околачиваешь?
– Да я всё исправил уже, мастер, – отвечал ему другой голос, более молодой и отчего-то унылый. – Всё готово, осталось только цветы расставить!
– Так что ж ты мне тут зубы заговариваешь, а? Ну-ка брысь в приёмную, всё проверить и ждать! А я сейчас перекушу, да и поеду встречать…
Алекс пошёл на звук баса, и это оказалось очень удобно: глава Гильдии то и дело приостанавливался, чтобы кого-то отругать или похвалить, и через несколько минут, уже на третьем этаже, Верещагину удалось его догнать.
– Иван Ксенофонтович! – окликнул он.
Мастер развернулся всей могучей фигурой; широкоплечий, с огромной головой и длинными руками, ростом под два метра – рядом с ним Верещагин сам себе казался кем-то совсем уж мелким.
