– Не-а, – помотал головой Суржиков. – На этот вопрос мэтр не ответил…
– Ты его задал? – прищурился Алекс.
– Да уж связать простейшую логическую цепочку и я могу, – с некоторой обидой отвечал актёр. – Задал, конечно. Но Алариен сообщил, что назвать имена тех, о ком есть записи в архиве, сможет только после получения от них разрешения.
Никонов пожал плечами.
– Бабушка моя называла это «паньски вытребеньки». Мы ж не спрашиваем, что и отчего у них болит, нас интересует – чьи враги таким способом хотят подобраться?
– Мэтр прав, – сказал Алекс. – В большом бизнесе, как и в высшем свете, узнать, чем болен противник или конкурент – уже полдела. И даже сведений только о том, что он почему-то обращался к целителю, уже может быть достаточно для падения акций или чего-то в этом роде. Ладно, с этим разберёмся. Влад, от самого мэтра что-то удалось узнать?
– От мэтра… – Суржиков тяжело вздохнул. – «Когда говорит человек в докторской мантии и шапочке, всякая галиматья становится ученостью, а всякая глупость – разумной речью» *). На мои вопросы он отвечал рассеянно, всё время отвлекался и задумывался о чём-то. Тогда я предложил ему письменный опросник, ну хоть что-то! – тут он посмотрел на Алекса, дождался одобрительного кивка и вытащил из кармана помятый листок. – Вот мои вопросы и его ответы.
*) «Мнимый больной», Мольер
Майор городской стражи и частный детектив склонились над страничкой.
Почерк у Алариена был чёткий, и у Алекса промелькнула мысль, что это-то как раз и показывает всю глубину разницы между целителями и врачами; известное дело, настоящий докторский почерк могут разобрать только настоящие фармацевты! Тут он тряхнул головой и сосредоточился на документе.
«За какой период пропали записи? – за последние пять лет.
А за остальные годы? – Они хранятся в банковской ячейке, поскольку бывают нужны гораздо реже, да и не так срочно.
В записях упоминаются полные имена пациентов? – Нет, только личные имена и первая буква фамилии.
Как давно у вас работает Антуан? – Пятьдесят два года, почти всю жизнь.
Как давно работает госпожа Карен? – Двадцать лет, через месяц будет двадцать один.
А Клавдия Петровна? – Восемь лет.
Каковы взаимоотношения между служащими? – Хорошие, ровные. Саша не лез в дела Антуана, а камердинер заботился о его вещах так же, как и о хозяйских. Госпожа Карен могла по просьбе кого-то из служащих приготовить его или её любимые блюда, а это уже показатель.
Почему ждали три дня прежде, чем пригласить сыщиков? – По известным вам причинам обращаться в городскую стражу не хотелось, а найти частного сыщика, которому можно доверять, тоже не так просто. Один из пациентов порекомендовал господина Верещагина, день ушёл на проверку сведений о нём. Так и получилось, что ушло три дня. Но в любом случае, после кражи миновало не день и не два, время всяко упущено.
В основном с какими заболеваниями, какими направлениями медицины и целительства вы работаете? – Ну, я же уже отвечал на этот вопрос! В первую очередь, с психотравмами. Далее – с мигренями, с болевыми синдромами неясной этиологии, с нарушениями сна. Разумеется, я могу залечивать раны или излечить язву желудка, но с этим ко мне обычно не обращаются
Без кого из ваших служащих вы могли бы обойтись? – Строго говоря, без любого. А так… мне не хотелось бы расставаться ни с одним из них, каждый хорош на своём месте.».
Дочитав, Алекс тяжело вздохнул.
