Группа одноэтажных домов и двухэтажных вилл, облицованных дорогим камнем, с ухоженными лужайками возле дома, создавали ощущение некой идилии благополучия.
Границей каждой виллы вместо забора служила затейливо выложенная из круглых камней низенькая ограда. Вход в дом украшали декоративные живые изгороди из виноградной лозы- символа еврейского присутствия.
Несколько соседних холмов были украшены новыми двухэтажными домами. К каждой квартире первого этажа расположенного на земле дома, примыкал небольшой участок служивший хозяевам садом.
Последний этаж представлял собой пентхауз. Здесь так-же можно было отдохнуть после работы или с друзьями не хуже чем в саду и строительные подрядчики, продававшие квартиры в этих домах, неизменно это подчеркивали.
Одинаковая одежда жителей поселка создавала ощущение униформы и делала живущих здесь похожими друг на друга. Иногда даже казалось, что все они на одно лицо.
Мужчины в вязанных кипах, белых рубашках и черных брюках носили бороды и почти все без исключения были в очках.
Женщины носили длинные платья и платок, либо замысловатый головной убор и казалось, что они стараются быть как можно незаметнее, но при этом взгляды у них были цепкие.
Дети у них тоже были похожи друг на друга: в одинаковых белых рубашечках и черных брючках, многие тоже почему-то в очках и с выдающимися вперед белоснежными передними зубами, которые торчали из полуоткрытых ртов, и делали их похожими на кроликов.
Старшие учились в военнизированных ешивах, а после 18 лет пополняли спецподразделения израильской армии.
Помимо домов и вилл, в поселении имелось два магазина, и еще несколько киосков, две ешивы для мальчиков и религиозная школа для девочек, три миквы и пять синагог.
В одной из синагог собирались восточные евреи. В другой- европейские.
Представители ХАБАДА захотели иметь собственную синагогу и молились отдельно.
Для живших здесь прозелитов была своя синагога.
Молодежь поселения тоже предпочитала молиться отдельно.
Почти в самом центре поселка, располагался местный совет.
Это были убогие строения, наподобе караванчиков и лишь по табличке снаружи можно было догадаться, что это именно то место, где принимаются самые важные решения о жизни поселка.
Во главе поселения стояли два равина- рав Ашер и рав Йоханан. Первый- ашкеназ, второй -сефард.
Они учили Торе в местных ешивах и их авторитет был непрерикаем.
Все работавше в местном совете, приходили и приезжали на работу из вилл и дорогих домов.
Те из поселенцев, кто не работал в местном совете, учили Торе либо в самом поселении, либо ездили в Иерусалим или Рамат Ган- там находился религиозный университет, который имел гораздо больше общего с ешивой, нежели с высшим учебным заведением.
И создавалось впечатление, что все население поселка либо учило Торе, либо ее же изучало.
Исключение составляли буквально несколько человек, которые работали инженерами за пределами поселка, врач, заведовавший местной поликлинникой, медбрат и медсестра, а также несколько семей которым принадлежали теплицы, завод по переработке винограда и маслобойня.
Это хозяйство составляло настоящую промзону поселения.
Но работали здесь в основном арабы из ближайших деревень. Эти же арабы построили сам поселок и другие поселения в округе.
Даже синагоги в поселке были построены руками арабов.
Труд арабов стоил как минимум в разы дешевле еврейского. К тому же, им не нужно было оплачивать ни отпуск, ни расходы на оздоровление, вообще ничего из того, что по закону положено платить гражданам Израиля.
