Читать онлайн Елена Арсеньева - Большая книга ужасов – 91

© Арсеньева Е., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Теперь еще один остался подвиг,

А там… Не буду я скрывать,

Готов я лечь в великую могилу,

Закрыть глаза и сделаться землей.

Тому, кто видел, как сияют звезды,

Тому, кто мог с растеньем говорить,

Смерть не страшна и не страшна земля.

Николай Заболоцкий

…Я зажмурился – и словно бы увидел тот скрюченный, страшно изувеченный скелет, который Древолаз превратил в свой трон.

Вот что он сделал с моим отцом.

Эх, если бы я мог… если бы я мог отомстить! На все готов ради этого!

Таким злым я себя никогда в жизни не чувствовал. Прямо к сердцу жар подкатывал. Уж не знаю, что еще мне надо увидеть, что узнать, чтобы быть готовым ко всему и на все. Причем я понимал: это злоба отчаяния, злоба обреченного.

Ну да – мы обречены. Так или иначе, рано или поздно Древо зла доберется до нас. Оно уже давно могло бы нас прикончить, но, может быть, ему нравится наш страх. И нравится, что каждый из нас втихомолку мучается мыслями: «Вот если бы я не сделал то-то и то-то, я бы здесь не оказался!»

И это правда.

Коринка, конечно, думает: «Если бы не гроза! Если бы мы не вбежали в тоннель! Если бы у меня не было зонта! И вообще, если бы мы с Пеплом не пошли тогда по «Маленькому поясу», с нами бы ничего не случилось! Мы бы сюда не попали! Мы бы…»

А я грызу себя: «Если бы я не согласился поехать к Потапу! Если бы я не зазевался около почтового ящика! И вообще, если бы Леха не умер той давней ночью, со мной бы ничего не случилось! Я бы сюда не попал! Я бы…»

Если бы да кабы во рту выросли грибы.

Запросто, кстати, они могут у нас во ртах вырасти. Мы ходим практически по кладбищам, и у всех, кто лежит под этим лесом, уже выросли во рту грибы. Наш черед придет. Древо зла нас так или иначе прикончит.

Рано или поздно.

Наверное, надо бы с этим уже смириться – но кто бы знал, до чего же мне охота прикончить Древо зла самому!

Вопрос: как это сделать?..

– Лесник, ну соглашайся уже! – явно через силу выдавил Потап, не глядя на меня. – Знаешь ведь: если не будет тебя, Лили тоже не поедет.

Моя фамилия Лесников, а его – Потапов. Мы с первого класса вместе учимся: прозвища Лесник и Потап приклеились к нам еще в те времена, ну мы их и таскаем как несмываемые клейма. Привычка свыше нам дана, как сказал Пушкин, а он знал, что говорил.

Ехать к Потапу? Не ехать? Потап бегает за Лили, она бегает за мной, я – от нее, причем очень быстро. Раньше у нас с Потапом были приличные отношения, но из-за Лили он меня почти возненавидел. И в голову бы не взошло, что Потап пригласит меня на этот свой день рождения, да еще придется тащиться в их деревенскую резиденцию!

Может, он решил меня там по-тихому пристукнуть из ревности? И закопать в лесу? Избавиться, так сказать, от соперника?

Вообще-то компанию Потап собрал нормальную. У нас в классе с первого сентября появились несколько ребят, у которых, похоже, в голове не мозги, а мозг. Понимаете, о чем я? Мозги – это то, что варят или жарят, а потом едят: к примеру, мозги телячьи по-деревенски. Мозг варит сам, да и зажарить может так, что о-го-го! В общем, такое впечатление – нормальные новички, особенно Стас, Кирилл и Витька. Хорошо бы поболтать с ними на свободе, не в классе.

Короче, я решил поехать. Но для начала малость повыпендривался, конечно.

– Потап, ты что, извращенец? – говорю. – Если Лили начнет меня интенсивно клеить, ты скажешь нам «Совет да любовь»?

– Не дури, – буркнул он. – Я, если честно, Лесник, здорово на тебя рассчитываю. Она начнет тебя клеить, ты ей брякнешь что-нибудь типа «Вали отсюда!», она разревется, убежит, а я… Ну, понял?

– Чего ж тут не понять? Ты сразу кинешься ей слезы утирать. Ладно, Потап. Если сия интрига избавит меня от Лиличкиных охов-вздохов, я тебе только спасибо скажу.

– Ты полный и окончательный лох, – сочувственно вздохнул Потап. – Такая девчонка – а ты словно ослеп!

– Умерь пыл, Потап, – говорю, – а то я ка-ак прозрею и разгляжу Лили. Охота тебе, чтобы я ее разглядел?

Его прямо дрожь пробрала, он даже побелел! Любовь – страшная вещь, оказывается.

– Ладно, – я махнул рукой. – Поеду, уговорил. Отошью Лили, если приставать начнет, а ты подставишь плечо, чтобы она слезы выплакала. И это будет мой тебе подарок. А твой – за тобой.

– Ну да, мы твой день рождения тоже отпразднуем! – радостно воскликнул Потя.

Штука в том, что у нас с Потапом дни рождения совпадают. Мы оба сентябрьские Девы. Или все-таки обе?.. Загадочный грамматический казус!

Наша семья обычно праздновала мой день рождения дома (любимое меню – пельмени, селедка под шубой, тортик «Наполеон»). Правда, последние два года ходили в ресторан. Я, типа, уже дорос до злачных заведений! Из одноклассников раньше приглашал Вовку Фролова да Борьку и Ваську Ядровых. Но в прошлом году их отцов – они военные – перевели в другие города. В этом году мы посидели бы по-семейному, втроем, но тут подоспело приглашение Потапа. Рассказал об этом мамане и дяде Сереге, моему отчиму, и они, как и следовало ожидать, напряглись… Сейчас объясню почему.

Знаете выражение «У каждого в шкафу свой скелет»? Не знаю, кто это сказал, но будто про нашу семью!

Шестнадцать лет назад у мамы родилось двое пацанов. То есть у меня был бы брат-близнец, если бы не умер. Мама после этого долго болела. Отец мой погиб еще до моего рождения. Его придавило деревом в лесу. Маме приходилось непросто. Бабуля металась между нами и другой своей дочерью, моей тетей Олей, которая аж на Урале живет. Потом в маму влюбился дядя Серега, в смысле Сергей Владимирович Кузьмин, и они поженились. Бабуля со спокойной совестью уехала к тете Оле. У нас отличная семья, все идет как надо, но раз в год тот самый скелет, который спрятан в нашем шкафу, дает о себе знать.

Ежегодно перед моим днем рождения (и днем рождения моего умершего брата!) мама садится в пригородный автобус и едет куда-то в сторону своей родной деревни Ведемы. Я там тоже, кстати, родился. Правда, в самой Ведеме уже почти шестнадцать лет никто не живет: все разъехались, деревня одичала, лесом заросла. Нас с Серегой мама в поездку не берет, но мы и так знаем: собственно до Ведемы она не доезжает, а где-то на трассе опускает в почтовый ящик написанное накануне письмо. Получатель – Алексей Васильевич Лесников.

Это имя и фамилия моего умершего брата. А меня зовут Александр Васильевич Лесников. Мы были бы Санька и Леха, но остался один Санька.

Адреса на конверте нет. Ну какой может быть адрес – «Тот свет», что ли?

Мама каждый год Лехе пишет… Это странно и немного жутковато, но если ей от этого легче становится, то пускай. Пускай пишет!

Потом она возвращается, и на следующий день мы отмечаем мой день рождения – все чин чинарем.

Столько уже лет прошло, но мама из-за Лехи очень переживает. Иногда встанешь среди ночи, чтобы попить, и видишь, как в темной кухне мама перед окном стоит и смотрит на деревья, которые машут ветками под уличным фонарем. Смотрит и всхлипывает.

– Ну ты что, мам? – спросишь. – Сон страшный приснился, да? Не надо, не плачь, это ведь только сон!

Она кивнет, слабо улыбнется:

– Ах ты радость моя, утешение мое! – и уходит в их с дядей Серегой комнату.

А я знаю (не пойму откуда – но вот чувствую, чувствую!), что страшные сны ее – всегда о моем умершем брате.

Иногда я думаю, что останься Леха жив, она бы любила его больше, чем меня. А может быть, если бы я вместо него умер, она бы точно так же плакала по мне, а Леху называла бы своей радостью и утешением.

Ну вот, значит, предложил я отпраздновать не в воскресенье (в этот раз день рождения на воскресенье пришелся), а накануне – в субботу. А в воскресенье с утра пораньше двину к Потапу. Вечером вернемся.

Мама растерянно спросила:

– Но как же письмо?!

– А что письмо? – ответил я, как пишут в книжках, вопросом на вопрос. – Я его сам брошу. У Потаповых дом в Ельне, а это ж совсем рядом с Ведемой.

– Да, рядом, – пробормотала мама. – На перекрестке, откуда две дороги расходятся – одна на Ельню, другая на Ведему, – находится почтовое отделение. Оно, конечно, давно закрыто, но почтовый ящик на месте. Ты правда сможешь письмо опустить?

– Конечно! – кивнул я. – Попрошу остановить машину на перекрестке, добегу до ящика и брошу твое письмо.

Мама повздыхала-повздыхала, потом улыбнулась и согласилась. Я даже, помню, удивился, что она согласилась так быстро…

Итак, в субботу мы попраздновали, в кино сходили, потом в ресторанчик «Счастливый день», потом прогулялись в парке, а на другой день в восемь утра, прихватив рюкзачок, в котором лежали книжка в дорогу и письмо, я вышел встретить машину, на которой мы должны были ехать в Ельню. «Газелька» была белая, новехонькая, вся сияла и сверкала. Потапов-олд поддерживает отечественный автопром, как я понял.

Машина оказалась уже полна: все ребята собрались, задние сиденья загромождены какими-то сумками, вдобавок там сидели Потаповы предки, и единственное свободное место оказалось, можете себе представить, рядом с Лили.

– Я для тебя место сразу заняла, – гордо заявила она, – и держала обеими руками, никого к нему не подпускала!

Сюрпризец… нечего сказать.

Ну, что делать. Я плюхнулся рядом, но тотчас вскочил: в заднем кармане моих старых спортивных штанов оказалось что-то твердое. Елки, да это же мой складной ножик! Я эти штаны с самой весны не надевал, когда мы с Серегой ездили незадолго до Пасхи в лес и я нарезал для мамы вербы. Потом про ножик ни разу не вспоминал, а утром, в спешке одеваясь, его не заметил.

– Не убежишь! – хихикнула Лили, хватая меня за руку.

Я сунул руку в задний карман и достал ножик.

– Ой, ты меня зарезать решил? – вытаращила глаза Лили и тут же кокетливо простонала: – Режь! Испытай мою страсть!

Во дурища, ну дурища… Какая еще на фиг страсть?!

Я поскорей спрятал ножик в боковой карман и сел, а то ребята уже со смеху покатывались, на нас глядя. Один Потап не покатывался, а страдал.

– Наконец-то мы с тобой вдоволь поболтаем! И вообще… побудем вместе, – промурлыкала Лили, пытаясь положить голову мне на плечо.

Эх, распустились девчонки… Проучить бы ее, чтобы не забывала о приличиях!

Я перехватил несчастный взгляд Потапа и подмигнул. Он хороший парень – зачем вообще Лили нужен я, который ее в упор не видит?

Буркнул:

– Извини, Лили. У меня другие планы. Не до болтовни. – И вытащил из рюкзачка «Драматическую медицину» Гуго Глязера.

Я собираюсь в медицинский, хочу уже сейчас знать как можно больше о профессии, а эта книга рассказывает о врачах, которые искали способы лечения разных болезней, ставя опыты на себе.

Между прочим, все наши, кроме Лили и Потапа, сидели с книжками. Десятый класс – это ступенька серьезная, школа у нас престижная, учителя суровые, поэтому в машине кто учебник истории листал, кто биологию, кто в Достоевского, который будет у нас по литературе, уткнулся (я «Преступление и наказание» еще летом осилил и даже проникся, честно говоря!). Хотя заметил я и развлекуху: Лукьяненко и даже «Большую книгу ужасов»… Но, если честно, Глязер пострашней любых ужастиков будет.!

Сначала Лили меня то и дело дергала и трындела что-то вроде:

– Это историческая книжка, да? Я тоже люблю исторические! Читала, не помню, как книжка называется, что раньше дамы красили глаза жирной такой сажей из жженой ореховой скорлупы. Надо попробовать, хотя у меня и так ресницы темные и вообще глаза красивые, правда?