Егор стал читать вслух:
– Выставка-продажа художественных работ воспитанников… тра-ля-ля-лянского детского интерната для инвалидов. Вырученные средства пойдут в фонд тра-ля-ля-ля помощи…
Я хихикнула:
– В такой фонд не грех и пожертвовать!
Ленясь разбирать длинные и замудренные термины, Егор всегда таким образом упрощал себе чтение, даже у доски мог такое ляпнуть.
– А, ну его, пойдем дальше, – он сделал шаг в сторону, но Лилька заявила:
– Нет, давайте зайдем!
– Да ну его, скучно!
– Если там собирают деньги для детей-инвалидов, то я готова хоть немного, но внести! – на этот раз она была решительной. – Мы вот тут гуляем, купаемся, мороженое едим, а кому-то всю жизнь приходится сидеть в казенных стенах на казенном пайке!
Мне ужасно не хотелось входить в этот мрачный дом, но взыграла совесть. Лилька была права. И я первой, не дожидаясь ответа остальных, шагнула внутрь.
Ой!.. И чуть не упала: крутые деревянные ступеньки спускались вниз прямо от порога. Дохнуло характерным запахом подвалов.
– Осторожнее, тут резкий спуск!
Ребята поворчали, но все-таки последовали за мной.
Ступеньки привели нас в извилистый полутемный коридорчик, в конце которого за старой деревянной дверью обнаружилось большое мрачноватое помещение. Через маленькое подвальное окно в него проникал скудный свет, который уныло разбавляла лампочка в пыльном плафоне. На стенах красовались в простеньких рамочках всевозможные художества – от детских рисуночков до приличных картин. На столах были расставлены спичечные дворцы, фигурки из полимерной глины, поделки всякие. Стоило все это копейки.
Поделки меня не интересовали точно, я долго присматривалась к картинам, но ни одна из них не привлекла меня настолько, чтобы покупать. Ладно, подумала я, просто пожертвую денег для инвалидов.
Я вынула кошелек и повернулась к друзьям. Мальчишки, похоже, пришли к тому же решению, потому что стояли посреди зала и рылись в карманах. Кремнева вертела в руках фигурку какого-то анимешного героя, а Лилька с интересом рассматривала картинки, лежащие на столике в самом темном углу.
Где же продавец? В глубине зала стояла конторка, но за ней никого не было. Вышел, наверное. Я и мальчишки уставились на дверь в ожидании.
– Добрый день, молодые люди. Могу ли быть чем-то полезен? – раздался вдруг за нашими спинами резкий, какой-то каркающий голос. Я вздрогнула и обернулась. За конторкой, где минуту назад никого не было, теперь сидел тщедушный человечек с небольшой залысиной и длинным крючковатым носом. Одет он был в неуклюжий серый пиджак, казавшийся пыльным, и отчего-то думалось, что это пыль веков, настолько он был старомоден.
И тут мне сразу сделалось нехорошо, даже ноги подкосились. С этим человеком что-то было определенно не так. Несмотря на безобидную внешность, он был… страшным. В чем это выражалось, я пока определить не могла, да и кулон мой был почти холоден. Почти, нагрелся лишь самую малость, как бы намеком предупреждая. Но за эти полтора года мое чутье стало таким сильным, что в сторожевом знаке порой и нужды не было. Я теперь распознавала нечисть сразу и не переставала удивляться ее многообразию. Повидать пришлось много всяких… разновидностей.
Но таких я еще не видела. Этот маленький крючконосый человек не был нежитью. И не был по-настоящему человеком! Это было что-то… другое. Непонятное для меня и в то же время знакомое, в чем еще предстояло долго разбираться. Но при этом он до такой степени внушал мне ужас, что я с трудом держала себя в руках. Этот пиджачок, эта залысина – они были только маскировкой. А что за существо за ними скрывалось…
