– Это какое интервью?
– Мы договорились, что он накануне закрытия фестиваля даст интервью пяти крупнейшим газетам региона.
– Это тоже обязательства участников?
– Ну, в общем, да. Это просьба администрации, ну а журналисты не возражали. Мы с ними темы обговорили – их много что волновало, например, почему самолеты падают, как обстоят дела с безопасностью в авиакомпании.
– А что, в «Грин-авиа» есть проблемы с безопасностью?
Зинаида пожала плечами.
– Не знаю, про аварии не слышала. Темы пресс-служба Бельстона согласовала, и я думала, что он хочет что-то просто уточнить.
– А оказалось?
– Оказалось, он про интервью ничего не спросил. Попросил позвать журналистку Юлию Сорневу.
– В каком он был состоянии – расстроен, раздосадован, весел?
Зинаида удивленно посмотрела на следователя.
– Да по нему никогда не скажешь, какое у него настроение, он… – Она замялась, подыскивая слова. – Он холодно-безразличен всегда. Бесстрастен.
– Вас не удивила эта просьба?
– Нет. Я подумала, что это договоренность на очередное интервью, и пошла звать Сорневу. Все остальное вы знаете.
– То есть вас ничего не удивило?
– Ни-че-го, – отчеканила она ответ. – Ничего.
Тут больше можно не докапываться. Она действительно ничего не почувствовала, эта умная и испуганная тетя Зина. Но все равно разговор был не напрасный.
Черт возьми, зачем же Бельстон звал к себе ранее незнакомую Юлю Сорневу?!! Пока он не найдет ответ на этот вопрос, он не успокоится.
Он с детства привык слушаться брата и доверять ему – Марк всегда был уверенней, решительней, умел убеждать, и Леве всегда казалось, что он тоже думал так, как Марк, только не мог четко сформулировать. А еще он знал главное: Марк никогда не даст его в обиду и сделает то, что полезно и важно для них обоих. Когда-то в школе он было усомнился в этом – Марк убеждал его попробовать курить. Леве было стыдно признаться, что курить сигареты ему не понравилось, – они пахли навозом и горечью.
– Ты ничего не понимаешь, брат, – сказал Марк, важно пуская изо рта кольца дыма. – Это настоящее мужское занятие. Курили все великие философы, например Зигмунд Фрейд, а также твои любимые художники Пабло Пикассо и Ван Гог.
Лева хотел было возразить, что, наверно, обкурившись и напившись абсента, Ван Гог и отрезал себе ухо, но спорить с Марком не стал. Он предпочитал вообще не спорить с братом, потому что считал спор попыткой самоутвердиться за счет другого. Спор не имеет отношения к поиску истины, это борьба, соперничество, а соперничество с братом не имело смысла.
Когда родители увидели курящих сыновей, дома был большой скандал. Лева пытался как-то объясниться, за что получил больше, а Марк молчал. С курением как занятием опасным было покончено. Марк объяснил это просто:
– Пора взрослеть, брат, заканчивать с подростковыми глупостями и забавами, надо заняться здоровым образом жизни.
И братья пошли в «качалку».
В их дуэте Марк всегда был той самой «батарейкой энерджайзер», он генерировал идеи, часто сомнительные, как, например, поход на кладбище. Это было в седьмом классе. Они вместе читали приключенческую и детективную литературу.
– Нам не хватает приключений, интересных событий, – произнес вдруг Марк и предложил, когда стемнеет, сходить на кладбище.
– Зачем? Что мы там будем делать? – удивился Лева.
– Затем, – отрезал брат. – Мы сидим в благоустроенной квартире, читаем о приключениях, а сами не хотим сдвинуться с места. Мы просто слабые люди, а должны быть смелыми.
