Сыщики подошли к трем трупам. Двое сидели, прислонившись к огромному чугунному кресту. Одна лежала ничком чуть поодаль.
– Все трое убиты тупым, тяжелым предметом. Судя по фрагментам дерева в волосах и на одежде потерпевших бейсбольной битой или колом. У всех проломлены черепа. Смерть во всех случаях наступила мгновенно, – констатировал судмедэксперт. – О, кажется, нашли орудие убийства!
Криминалисты принесли перепачканный кровью, осколками костей и крошками мозга кол.
– К гадалке не ходи – отпечатков пальцев не найдем, – ткнули они в пару светлых ниток на деревяшке. – В перчатках или рабочих рукавицах орудовали. Зато злоумышленник оставил следы.
На весенней грязи застыли вмятины рифленой обуви с отпечатками на подошвах нерусского слова «Nike».
– Продвинутый убивец, – глянул на следы Виталий Валентинович.
– Да этого добра на «Огороднике» завались! И цены вполне сходные, – усмехнулся Розанов. – Сам на днях к весеннему сезону там прикупил.
– Собаку по следу! – велел Крупин коллегам из ОВД «Восточный», кивнув на позевывавшего пса. – Хомутов, сгоняй с кинологом!
Кобель быстро взял след, вывел из «бесхоза» на просторную аллею, потянул по ней к самому выезду с территории кладбища. Там на могиле некогда известного, а ныне забытого композитора сидела троица бродяг, приканчивавших бутылку портвейна. Рядом с дородным, краснорожим бомжиной пес застыл, оскалился зарычал.
– Так, граждане, в общественном месте распиваем! – начал для затравки старшина, прихваченный кинологом и Хомутовым. – Непорядок! Административное правонарушение!
– Мы, начальник, не нарушаем! Мы Исаака Марковича поминаем, – кивнули бездомные на надпись на надгробии. – Имеем право! Радуница!
– У Исаака Марковича свои дни поминовения, – усмехнулся Юрий. – Вы – двое – валите отсюда! Не то спиртное выльем, вас задержим. Ты, дядя, останься! Разговор к тебе будет! Руки назад! Старшина! Наручники! И «воронок» вызовите!
– Быстро выполнять! – рявкнул кинолог. – Пока собачкой не подтравил!
– Хороший бы шашлык из твоего бобика получился, – лениво глянул дородный бомж на порыкивавшего пса, закинул за спину руки, на которых щелкнули стальные браслеты.
Вернувшись в управление, Крупин зашел в кабинет группы Розанова.
– Какие будут соображения, господа офицеры? Если и есть, вижу, что пока немного. Установлены личности потерпевших. Предполагается, что убийца расправился с ними поодиночке, выжидая, когда на место преступления прибудет очередная жертва. Что дальше? Пока – ничего! Убиты бомжами из-за еды? Отпадает! Убиты с целью ограбления? Отпадает. Китаёзки – сами эксплуатируемая нищета, питавшаяся продуктами с могил. Убиты с целью завладения документами? Отпадает! Кому нужны китайские паспорта? Кто по ним выдаст кредит? Никто! Да и все документы при потерпевших. Думаю, надо искать на «Огороднике»…
– Вообще-то, кроссовки, следы которых обнаружены на месте преступления, оказались на задержанном бомже, – вставил Родичев. – Служебно-розыскная собака взяла след и установила подозреваемого…
– Кроссовки кто-то мог выбросить, а тот подобрать. Сейчас его кончают мыть, стричь, брить. Допросим, – Виталий Валентинович ответил на звонок смартфона. – Так, привели в человеческий вид? Давайте в комнату для допросов!
Привели задержанного. Полковник внимательно посмотрел на него.
– О, Лопатин Герман Юрьевич! Погоняло – Лопата. А я-то думал: откуда мне твоя рожа знакома? Что же тебя, мил-человек, братва так не уважила?
