Прилетаем на самолете, и первым делом нас повели в столовую. А мы же все оборванные, кто в чем, но нас даже не переодели, сразу в столовую. Покормили, мы, конечно, под впечатлением: «Вот это живут летчики…» Мы же в своем артполку кухню почти не видели. Где она, а где мы – разведчики? Поэтому самое лучшее – это когда в кармане пшеничка есть. Самая настоящая пшеничка. Когда жрать захочешь, пожуешь зерна, и голод пропадает. Вечно искали что-нибудь поесть. Помню, зашли однажды под вечер в какое-то село, мы же почти всегда первые заходим. А там, представляешь, посреди площади навалена огромная куча из мешков. Видимо, немцы перед уходом свезли с каких-то складов эту муку и подожгли. Мы на это дело посмотрели, дай, думаем, возьмем муки немного и скажем, чтобы нам к утру хлеб испекли. Вот захотелось нам нормального хлеба.
Заходим в один домик, а там женщины собрались к вечеру, сидят, плачут. Очень такие, знаешь, измученные. Мы их пожалели: «А что, если принесем вам муки мешочек?» Притащили два мешка, они ее поделили и испекли нам хлеба хорошего. Давно мы не ели такого.
А однажды, в Котельниково это дело было, тоже пошли в разведку уточнить, есть ли там еще немцы. Пришли – немцев нет. Спросили, люди говорят: «Так немцы еще вечером ушли!» Зашли на вокзал, смотрим – стоит эшелон. На платформах несколько танков, а остальные вагоны закрыты. Мы туда-сюда, всё посмотрели, открыли один вагон. Там консервы. Второй вагон открыли – бочки с мёдом. Третий вагон открыли – там шнапсы разные. Ну, хватит открывать, нам больше ничего и не надо. Набрали шнапса этого, бочку мёда выкатили. Метров на пятьдесят от эшелона оттащили, брезентом накрыли. Но мы же сами это всё не унесем. Послали одного товарища, он привел какую-то брошенную румынскую лошадь. Погрузили и отправили в полк. Он всё довез в целости и сохранности, но нам, конечно, ничего не досталось. Хорошо, кое-что сами припасли. И вот интересный штрих.
Когда мы уже закончили это дело, начался грабеж эшелона. Местное население набежало, вояки разные. И вдруг подъезжает не то танкетка, не то броневик. Её командир обращается ко всем: «Разойдитесь! Разойдитесь!» С пулемета: «Т-р-р-р». Ни хрена! Никакого впечатления… И вдруг, откуда ни возьмись, два «мессера». Тут же никого не осталось возле эшелона. Как корова языком слизала. Сделали круг, немножко с пулеметов построчили и ушли. Представляешь, наши с пулемета стреляют, никакого впечатления. А услышали звук «мессеров» – сразу разбежались все. Так что насчет питания у нас было непросто. А на Дону вообще трудновато. Когда пришли на Дон – никого из казаков нет. Стоят пустые дома. Все ушли, черт их бери… Так что было много и всякой дряни…
После столовой пошли в баню, переодели нас, обмундировали. А после ужина привели в клуб. Там нары стоят, на них постели застелены. Чистота кругом… Ничего себе, думаем, вот это живут летчики… Не то что я, за всю зиму под Сталинградом ни разу не спал в доме, только на улице. Ну и там мы всего за два месяца прошли переподготовку на «пешки» – Пе-2, это пикирующий бомбардировщик, если знаешь. И уже с июня полк стал участвовать в боях.
Снова начали почти с Дона и двигались в сторону Украины. Фронтовая авиация занимается чем? Фронтовыми делами. Наша задача бомбить передовую, укрепрайоны, аэродромы, железнодорожные узлы, скопления танков, вот так в основном. И насчет аэродромов хочу рассказать.
