Из рабочих записей Валерия Ивановича
«На комбинате начали выпускать новые, деревянные панельные индивидуальные экспериментальные дома, на которые народ смотрит с мечтательной трепетностью.
Пятикомнатные, красивые, как в сказке.
На общем фоне комбинатовских почерневших деревянных развалюх постройки 1932, 1938, 1946 и 1956 годов у рабочих от такой яркой новизны захватывает дух.
Их немного, этих красавцев! Всего пока шесть, но какие!
Для каждого дома индивидуальный проект, двухуровневые комнаты, отопление, канализация, водопровод. Участок в 6 соток тебе в придачу.
Однако, вопрос о распределении этих домов вызывает много споров и жалоб.
Вот и по этому дому к нам в исполком с утра заявилась вся заплаканная женщина, посланница рассерженных и сердитых.
С артистически поставленным криком (есть у нас такие профессиональные плакальщицы!)
Да что там простой люд? Когда директор и ни чего-нибудь, а Дома пионеров, с такой же радостью кричала на меня и грозила вселенский шум устроить.
И вот эта дама в театральных слезах (наверное в кружок художественной самодеятельности ходит), ломая руки, потребовала на весь наш исполком объяснений, на каком таком основании ордер в этом доме получил начальник цеха, и полгода, не отработавший на этой должности?
Провел я к себе в кабинет этого делегата от рассерженных.
Поговорил.
Среди прочего спросил, не претендует ли она на эту квартиру. Да. Оказывается, претендует. А очередь у вас какая? В середине списка?
Молчу. Тему дальше не развиваю. Не понимаю, как можно претендовать на квартиру, находясь в середине списка?
– А я передовик производства!
– Так впереди вас стоят в очереди еще пять человек?
– Ну и что? У меня значок «Победитель соцсоревнования», а у них нет.
Вот оно, эгоистичное отношение к справедливости.
Если, касается тебя, это несправедливо, а если ущемляет такие же права другого человека, но при этом блага от этого шага получаешь ты, это справедливо.
Такие вот парадоксы человеческой жадности.
Вопрос был обсужден на исполкоме, и было решено отложить его до выяснения.
О нравственных аспектах всей этой истории.
О нравственных аспектах всей этой истории думал постоянно от самого начала обнаружения проблемы до ее логического завершения.
Сидим с Димой, начальником цеха, у меня в кабинете. Парень не кается, что в справке занизил площадь своей квартиры, но плачется в жилетку.
Разжалобить меня хочет.
Мне его и, правда, жалко.
Ещё раз вспоминаем детали. Дом не сдан. Ордер на него выдан неправильно. (О подделанных документах и обманутых членах профкома, от имени которых этот справка выдана, не вспоминаем.)
Не нравственно это с моей стороны не помочь другу. Не нравственно! Не по-дружески!
Но помочь не могу. Закон и справедливость не на его стороне.
За окном моросит. Вижу его сутулую спину без зонтика под дождем.
Помочь парню не удалось. Возможно, от него уйдет жена. Куда-то и беременность жены сразу делась, со справкой о которой он бегал по коридорам исполкома.
О ней, о справке, уже никто не вспоминает.
Печально все это. Конечно, Диме, «неудобно» перед народом.
Но все, что произошло с ним, это дело его совести. Но он мог бы, и подвести меня.
Если я его прикрою и «не замечу» легкой подделки? Карьеры в Советах – это точно мне будет стоить.
Но и с моей стороны, так ли чиста совесть моя?
Вот сидит передо мной Дмитрий, хороший приятель по студенческой скамье, нынче начальник цеха.
