Борьба за Дарданеллы. Решающее сражение между Турцией и Антантой - страница 27

Отдавая дань Кардену, возможно, следует вспомнить, что лишь случайно он вообще оказался в Дарданеллах, этот пост должен бы занимать адмирал Лимпус, глава бывшей британской морской миссии в Турции, человек, который знал все о Дарданеллах. Но когда Лимпус покидал Константинополь, Турция все еще сохраняла нейтральный статус, и британцам не хотелось раздражать турок, сознательно посылая блокировать Дарданеллы человека, знавшего все их секреты. Поэтому Карден был повышен со своей должности начальника верфи на Мальте, и до начала операции он уже успел провести долгую зиму на море у пролива. Нельзя сказать, что операция давила на него – в действительности он сам предложил метод наступления, – но, соглашаясь с этим на первом месте, можно представить, что на него давило осознание того, что он идет тем путем, которого и ожидал от него молодой первый лорд. А сейчас эта крайне опасная операция оборачивалась для него в потрясающую, страшную вещь. С самого начала она приобрела импульс выше всего разумного, и, поскольку он еще не провел ни одного крупного боя, не потерял ни одного корабля и всего лишь несколько моряков, он понимал, что надо продолжать операцию. Но он ее страшился.

15 марта после еще одной жуткой ночи Карден сказал Кейсу, что больше не выдержит. Это означало конец его карьеры, вице-адмирал де Робек и Кейс уговаривали его передумать. Но на следующий день специалист с Харли-стрит, служивший на флоте, осмотрел Кардена и объявил, что тот находится на грани нервного истощения, ему необходимо немедленно отправляться домой.

Атака должна была начаться в течение сорока восьми часов, а нового командующего еще предстояло спешно найти. Старшим по званию был адмирал Вемисс, командир базы на острове Лемнос, но он сразу же отказался от назначения в пользу де Робека, который участвовал в боях с самого начала. 17 марта Черчилль сообщил по телеграфу о своем согласии с такой расстановкой и отправил де Робеку следующее послание:

«Лично и секретно от первого лорда. Вверяя Вам с огромным доверием командование Отдельным Средиземноморским флотом, я полагаю... что Вы после личного и независимого анализа придете к заключению, что предлагаемая скорейшая операция разумна и целесообразна. Если нет, не колеблясь, сообщите. Если да, выполняйте операцию без промедления и без дальнейших ссылок на первую благоприятную возможность... Да сопутствует Вам удача».

Де Робек ответил, что, если разрешит погода, он завтра начнет атаку.

Атака Нэрроуз 18 марта 1915 года вызывает особое возбуждение, ощущение природной авантюры, которое выделяет ее из почти всех остальных сражений двух мировых войн. Те, кто в ней участвовал, не вспоминают об этом с ужасом, как можно вспоминать отравляющие газы или атомную бомбу, или с сознанием бесполезности и потери, которое в конечном итоге сопровождает большинство военных действий. Наоборот, они, оглядываясь на этот бой, считают его великим днем в их жизнях. Они в восторге от того, что так рисковали, от того, что сами были здесь, а зрелище надвигающихся кораблей, окруженных огромными фонтанами от разрывов, и грохот орудийной пальбы, отдающейся эхом по Дарданеллам, все еще радуют их память.

В наше время большинство решающих морских сражений разыгрывается далеко в море и часто в непогоду и на больших акваториях, так что ни один человеческий глаз не в состоянии охватить всю картину боя. Но тут земля была неподалеку, поле боя было тесно ограничено, и с утра до вечера яркое солнце освещало спокойную морскую гладь. Наблюдатель, находящийся на верху мачты линкора или стоящий на холме на любом берегу пролива, мог отчетливо видеть, как час за часом разворачивается сражение, и даже с наступлением ночи поле боя освещалось лучами прожекторов, непрестанно обшаривавших водную поверхность.